«Ян...», рассказ

– Ты не знаешь Адели? – удивилась Жанна.

И глаза её стали совсем узенькими, как у казашки. У нас в университете их почему-то было пруд пруди. Только казашки жёлтые, а у Жанны лицо было, как у набелённого мима.

– Адель только в прошлом году школу окончила. Совсем зелёная.

Последние слова Жанка произнесла с особым обидным подтекстом, и я ощутила себя древней старухой. И она рассказала, что за моим Яном уже год, как ухлёстывает эта девица из Цимлянска.

– Они даже вместе приезжали к нам. Ничего девчонка, – с лёгким смешком одобрила она выбор моего возлюбленного.

Ноги мои вдруг неожиданно начали оседать в прибрежный ил. Наверное, будь я не в воде, грохнулась бы на землю.

Меня будто мешком по голове хватили. Ни о каких девчонках мне до этого и в голову не приходило. Мой Ян, который приезжал ко мне в Нижний и ночевал в недостроенных домах, – к нам ведь было нельзя, а на гостиницу у него денег не хватало, и – Адель? Какая Адель?!... Но… с другой-то стороны – он ведь, правда, переехал в Цимлянск. И она из Цимлянска…

– Он ей собаку подарил, – доложила Жанна, наверное, решив меня добить.

– Собаку?

– Ну да, собаку. Голяном зовут.

Тут я вдруг вспомнила, что и правда, Галяна в этом году я ни разу не видела. Думала, он просто поменял дислокацию – у собак это запросто. Силы мои тут же и вытекли, будто в незакрытую дырку от ванны. И все слова застряли в горле. Я долго не могла собрать себя в фокус. Мне показалась совершенно неподъёмной ноша, которой была я и все мои ощущения, вызванные этим сообщением.

– У Адели ещё и канарейка есть. Она же на биолога учится. Ванюшей назвала.

И Жанна посмотрела на меня так, как могут смотреть только женщины, – с неуловимой издёвкой.

Дудки! Я и виду не подам, что всё это меня задело. Не дождёшься, Жанночка, фигушки!

Я безмятежно улыбнулась и выпрыгнула на берег, рухнув на песок. Но со стороны это, наверное, выглядело вполне естественно – не привыкать мне «держать лицо» на экране! И слизывая с губ неумолимо сочившиеся слёзы, я думала про Яна. Он у нас на факультете был самым завидным парнем, за ним многие умирали. И Жанка, небось, тоже была бы не против. У Вовки росточку-то…. А Ян не то чтобы высокий, но и не маленький. И не хлюпик какой-то, как другие. Однажды в летние каникулы он даже гонял в свою Белоруссию на велосипеде. И вообще. Кто-то рассказывал, что ореховый взгляд и такие же волосы он получил в наследство от своей красавицы-прабабки, с которой когда-то провёл всю пасхальную неделю ясновельможный пан. А гены есть гены – манеры моего Яна с Вовкиными не сравнить.

– Что-то случилось? – заглянул мне в лицо Ян –  его глаза были полны тревоги. – О чём вы тут говорили?

– Ни о чём, – отчеканила я, отворачиваясь.

И вечером сбежала от него в степь.

– Ай да ну, да ну, данай… – услышала я из-за деревьев, где в звёздном мраке полыхало зарево.

Я думала, что это костёр сторожа виноградника. Мы как-то днём шли с Яном мимо этих же мест, и он вручил нам по увесистой грозди прохладного «Ркацители». В сизой дымке и с розоватой подпалиной на боках. Мы их тут же со смехом съели, выплёвывая косточки на спор, кто дальше. А сегодня здесь цыганский табор с арбами и стреноженными конями.

– Ай да шатрица рогожитко, ай да шатрица чай бедытко... Позолоти ручку, красавица, всю правду скажу!

Неудержимо-весёлая цыганка взмахнула передо мной бубном с цветными лентами. Браслеты на её тонких запястьях беззаботно звякнули.

– Ай да ну, да ну, данай…

Я кинула ей в бубен всю мелочь, что у меня была с собой.

– Вижу, дорога тебе дальняя. Совсем скоро. И свадьбу вижу. Любимой будешь, богатой будешь. Всего вдоволь будет. Только счастья мало.