«Круиз по Стиксу», роман

- Почему же? Имеет. Это повышает мои шансы.

Марина рассмеялась.

- У тебя нет никаких шансов.

Он нахмурился:

- Шансы есть всегда. А ты не боишься потерять работу?

Она вскочила.

- Ах, вот как? Это что, шантаж? Почему бы тебе не подыграть мне, не похвалить, не привязать благодарностью?

- Зачем? Угрозой – вернее, –  он сделал вид, что пошутил.

- Ах, да, я и забыла. Это только настоящие мужчины не мстят ни женщинам, ни побежденным.

- Напрасно ты так, – он нагло улыбнулся.

- А, ты хочешь сказать, что жене сторожа не к лицу хамить начальству? Что она должна метнуться к влиятельному любовнику, если не дура?

- Именно…

- Вадик, ты мне не нужен – ни богатый, ни бедный. А насчет работы… если б ты знал, какая это мелочь в сравнении с вечностью…

Марина успокоилась. Ведь это же Вадим! Его ни на что не хватит – ни на любовь, ни на ненависть. Ей ли не знать!

И мысль пришла. Угроза? Ладно, посмотрим, кто кого!

Она метнулась к двери и столкнулась с входившей директрисой.

- Светлана Антоновна! Вадим Васильевич предложил прямо сейчас дать урок с моим Сережей, чтобы показать мне, как исправить недочеты в своей работе! Вадим Васильевич – прекрасный пианист и педагог, вы подумайте,  такой случай! Я сейчас позову всех, это будет полезно!

Вадим подскочил, но директриса расплылась в подобострастной улыбке и протянула руки:

- О, это прекрасно!

Марина быстро обошла классы, и толпа молодых учительниц заполнила ее кабинет. Вадим, кажется, пришел в себя и важно поглядывал на всех.

«Посмотрим, как ты будешь работать с учеником, – подумала Марина, – ведь ты этого терпеть не можешь, мне ли не знать? А Сережа – ученик особый».

Сережка сидел красный и перепуганный. Вадим важно кивнул ему: начинай!

Две строчки Сережка сыграл, почти попадая на нужные клавиши. Вадим царственным жестом остановил его.

- Скажи, какая это музыка?

- Веселая, – буркнул Сережка.

И тут Вадима понесло. Он, кажется, нащупал верный путь.

- Это не то слово. А еще какая? Ликующая, торжествующая, победная?

Сережка неопределенно кивнул, соглашаясь. Он играл марш, уже целых два урока играл, и его не слишком интересовал пока ряд синонимов.

- Сыграй это место с настроением, – сказал Вадим.

"С настроением" – такие абстрактные понятия для Сережки были недоступны, и он сыграл, как мог. Точно так, как и раньше.

Вадим залился соловьем. Он рассказал, как важна военная музыка для поднятия духа солдат. Он начал с античных времен, когда древние греки пели песнопения перед боем. Правда, лексика его больше подходила для студентов вуза, а не для этого растрепанного озорника.

Сережка сначала заинтересовался этим чудным дядькой, но вскоре отключился. Сначала он внимательно рассматривал лиловый галстук и такой же лиловый платочек, кокетливо выглядывавший из кармашка пиджака. Потом его заинтересовала золотая булавка в галстуке, он даже наклонил голову и прикрыл один глаз, чтобы поймать блеск крошечного бриллиантика.

- Ты понял? – спросил его Вадим. – Теперь сыграй с настроением!

Сережка кивнул и сыграл еще хуже, чем раньше.

Марина не выдержала:

- Начни громко и уверенно, и, главное, держи аккорд в левой руке, чтобы он звучал до конца такта, а то мелодии одной скучно.

Сережка встрепенулся, и строчка марша прозвучала почти "торжествующе".

Девушки-педагоги насмешливо переглянулись, начиная понимать, в чем тут дело.

Сережка начал играть дальше и сломался на ноте с точкой.

Вадим попросил его рассказать, как нужно это играть. Сережка ответил правильно, но все равно сыграть не смог. Марина видела, что мальчик уже отключился, его нервирует присутствие стольких людей и раздраженный голос Вадима. Тот вырвал несколько листочков из блокнота с золотым обрезом, достал блестящую авторучку и принялся объяснять Сережке деление длительностей. Тот внимательно рассматривал ручку и кивал.

- Обычно длительность делится пополам, но бывает, и на три, и на пять, и на семь – соответственно триоль, квинтоль, септоль, – зачем-то сообщил ему Вадим.

Сережка открыл рот – ему понравились названия. Но в его легких пьесках такое не встречалось, и Марина не отягощала его мертвыми знаниями.

Вадим исписал третий листок, попросил сыграть теперь уже правильно. Сережка, совершенно отключившись, оглянулся на Марину. Та молчала, видя, что Вадим еще не дошел до кондиции, но уже на подходе к ней: покраснел, покрылся бисеринками пота, голос стал резким и раздраженным. И чем больше злился Вадим, – тем непонятливей становился Сережка.

Многие с трудом подавляли смешки и прятали улыбки. Марина подождала еще немного, потом подошла к мальчику, чувствуя страстное желание Вадима заехать тому в ухо, а заодно и Марине.  

- Сережка, ну что тут трудного?! Шли два приятеля рядом по лесу, шаг в шаг. Один зацепился за ветку и остановился, а второй на шаг его обогнал, и ему пришлось рвануться вперед, чтоб догнать. Начинай! Правая рука пропускает на шаг левую, потом – опять вместе. Эта точка – ветка, которая задержала.

Она положила ему руки на плечи, и Сережка, судорожно вздохнув, сыграл – на этот раз правильно.

Сзади зааплодировали и засмеялись –  с откровенной издевкой. Марина сказала, и слова ее тоже прозвучали издевкой:

- Огромное спасибо вам, Вадим Васильевич! Вы дали хороший урок, и не только мне. Уж я его не забуду!

Директриса быстро пригласила его к себе в кабинет и, уходя, обернулась к Марине:

- А вы сегодня же принесете всю документацию на проверку!

- Есть! – звонко ответила Марина, откозыряв. 

Девушки рассмеялись.

- Сейчас, как только они кофе попьют, тебе, Маринка, взбучка будет! Чего он к тебе прицепился?