«Второй шанс», повесть

Валерий спешил, но все же остановился и поймал кадр улицы сквозь снег. Он таял в сантиметрах от асфальта, но в воздухе исправно висел и парил; траектории гигантских снежинок пересекались, свивались. Дома и троллейбусы в этом фильтре утратили прямоугольность, стали чуть недоделанными, фрагментарными. Вверху снег образовывал небо.

Валерий конспективно поблагодарил Господа и заспешил дальше.

***

Валерий методично просмотрел двадцать девять писем: одно пришло, пока он ехал, но легче не стало. На языке у него вертелись зачины типа ты заварил эту кашу, но Валерий постарался обойтись без них.

—  Ладно, — пробормотал он, — вот найдется офис, и, дай Бог, все наладится.

—  Тупее ничего не придумал? – спросил Билли.

—  Пока нет.

Валерий аккуратно скопировал три письма в отдельный файл.

—  Это что? – поинтересовался Билли.

—  Это то, где можно попробовать кое-как покувыркаться. В основном психоанализ.

Билли вытянул голову, как черепаха, и перечитал три письма, как впервые. Потом взъерошил себе шевелюру и ушел ставить чайник.

Валерий смотрел в экран.

Фантастическое мышление сограждан, их наивная готовность к чуду обескуражили Валерия – ну, может быть, не так фатально, как впечатлительного Билли, но все же. Пользователи Сети явно были готовы к тому, что среди них сверхъестественное существо, Бог.  А почему бы, собственно, и нет?

Слегка посмеиваясь над собой и как бы стесняясь себя непонятно перед кем, Валерий забил в строку Яндекса: Что делать, Господи? – и нажал на ввод.

Но Господь не ответил, а выскочили земные ссылки на таких же неудачников, как Валерий и Билли, а первой стояло: Что делать Господу с грехом и грешником?

Если бы Валерий был суеверен, он бы вырубил компьютер. А так он плюнул и дождался чаю со вкусным печеньем. И успел на свою третью пару, да еще с запасом.

***

Алексей Васильевич позвонил Любочке и в ходе очаровательно-сухого разговора узнал телефон ее отца. Потом позвонил отцу и довольно ловко напомнил, кто он, собственно, такой. Отец (Роман Игнатьевич) припомнил.  Назначили встречу в сквере – А. В. прекрасно знал этот сквер. Вечность назад они там расстались с девушкой. Имя ее мерцало сквозь янтарь времени – то ли Ирина, то ли Галина, то ли все-таки Ангелина. А сквер стоял себе немного за Садовым кольцом и стоял.  Москва вокруг него изменилась до неузнаваемости, а он, сквер, стоял. Деревья, наверное, чуть подросли, но как это заметишь?..

Висел сухой холодный день. Повсюду прятались крохотные иголочки льда. Под ногами лежали треснутые ледяные стекла. Все тона вокруг – голубой, сиреневый, фиолетовый – говорили о близкой зиме. Сквер пересекал последний велосипедист, но и он был в фиолетовом.

Р. И. в обстановке аллей, деревьев и неба оказался гораздо меньше, чем он выглядел в Любочкиной квартире. Скрытая угроза, исходившая от этого лысого добряка, испарилась (или окончательно скрылась). Перед А. В. стоял просто пожилой улыбчивый человек, явно не понимающий, зачем он понадобился, и испытывающий к этой нужде искренний интерес.

После нескольких незначащих фраз о погоде и политике Алексей Васильевич попробовал перейти к делу.

—  Вспомните, Роман Игнатьевич, нашу первую с вами встречу. Вы… э… выразили удивление моим поведением в отношении вашей дочери, а потом сказали, что всякое видели. И насчет того, что много работали и много путешествовали…

Р. И. размеренно кивал.

—  А потом сказали: и вот что я тебе скажу.

—  Сказал.

—  А потом внесли торт.