Иные Ангелы

         У них, поганых этих тридцати процентов, ещё будут шансы. Я нужен батальону. Так, как нужен кровный родственник или любимый человек, – такой, как есть, с полувеком в паспорте и ограниченной годностью в военном билете. Я нужен передовой. Шестая волна уйдёт домой без меня. Заявление на контракт я оставил на столе КП, и финик⁴⁹ уже рассчитывает мне сумму подъёмных, хотя нужна ещё масса всяких бумаг кроме заявления. Точнее, не заявления, конечно – рапорта, тут любая бумажка, исходящая от бойца, – рапорт. Армия же, ёськин кот... Комбат его подпишет, я знаю, ему может помешать разве что глобальная катастрофа. Есть ещё, правда, повторная медкомиссия, ну да начальство уж как-нибудь найдёт механизмы надавить на медиков. А и нет – не страшно: Скала вон полгода уже ходит без очередной медкомиссии, и никто за шкирку не берёт, хотя убрать его из батальона многим хотелось бы... Над этим текстом не будет теперь моего имени, будет ещё один позывной. Я остаюсь в разведке, зачем мне имя?

         Да, конечно, без ошибок не обошлось. Вот там, где об ощущениях разведчика, пережидающего обстрел в блиндаже, помните? "Ощущение такое, будто все сосуды в голове слипаются" и т. д... Так вот, это не от обстрела – от волонтёрского средства против комаров. Его, оказывается, нельзя было на кожу, только на одежду. Там, оказывается, изобутиловый спирт.

         А ещё – там, где об условии окончания войны, удовлетворяющем обе стороны...

         Мы не пойдём на Киев. Мы не можем оставить позиции. Те, кто под личиной военных стражей правопорядка обирает поддавших солдат; те, кто пришёл на контракт с условием служить в глубоком тылу; те, кого холят, лелеют, накачивают самомнением и оснащают по последнему слову отечественного военпрома и импорта, чтобы ими оградить жирные всласть имущие задницы от нас, потерявших страх; и уж тем более те, кто культурно смакует под лёгкий алкоголь – в ресторане ли, или на крохотной кухоньке –  наши шансы на поражение, вздыхая по поводу военного налога и "ничего не меняется" – они не заменят нас на передовой... "Когда же всё это кончится?" – так спрашивают нас те, кто не решается спросить "когда же вас перестанут убивать?". Потому что тогда слишком очевидно будет: не к нам это. Нас интересует тот же вопрос, но в другой формулировке: много ли осталось там, в стране за нашими спинами, тех, кто ещё не привык к нашей смерти. Мы действительно не знаем. Неприятно, но факт: украинский мир сейчас от нас так же далёк, как и, прости, господи, русский. Хотя, конечно, по другим причинам. Мы на грани между мирами. Не задавайте нам вопросов, отвечать на которые должны сами, не задавайте нам глупых вопросов, панове, мы и так на грани...

         Чертовски удобная форма – очерки. Странно, что они не привлекали меня раньше. Фрагменты реальности по поводу размышлений и идей, мысли и идеи по поводу фрагментов реальности... Идеи, разумеется, важнее. Когда они завершены, завершён и очерк. Что-то всегда остаётся за кадром, но форма не даёт читателю понять, что именно, не даёт жалеть об этом, обижаться на автора. И всё же – что осталось?

         О пьянстве на боевых позициях. Потому что противно, несмотря на понимание. Опьянением человек изменяет мир, который его не устраивает. Выглядит это всегда одинаково, тогда ли, когда графоман страдает от законного непризнания читательской массой, или тогда, когда солдату страшно выходить на пост – потому что ночь, потому что тепловизор не работает, потому что пост пристрелян сепарской зенитной спаркой. А впрочем, для примера... Представьте, что пять утра, золотое время разведки, снайперов и ДРГ. Представьте, что два поста пусты и нет никакой возможности поднять людей: они спят тяжелым пьяным сном. Представьте, что вы вытащили АГС в самую высокую точку и дёргаете вправо-влево его станину: закрыть подступы к ВОПу – безнадёжно, но хотя бы по самим постам успеть отработать, когда ДРГ до них доберётся, ДРГ на посты наведается обязательно, вот только запас горизонтальной наводки АГСа недостаточен, чтобы держать оба в секторе обстрела, нужно насобачиться разворачивать станину одним точным рывком, не сбивая вертикальную наводку. Представьте, что всходит солнце, что возле вас не оказывается ни траншеи, ни воронки, ни даже автомобильной колеи, и совершенно без разницы, чем отработают по вам, когда заметят, – восьмидесяткой ли, стодвадцаткой, бэхой, СПГ, саушкой, зушкой⁵⁰, – результат один, но вы всё равно гадаете, чем именно, – надо же думать  о чём-то, иначе время вовсе остановится. А потом...

         А потом они проспятся и снова станут элитой нации – воняющие потом, мучимые похмельем, говорящие на суржике пополам с матом, через десяток имеющие судимость и через полусотню – высшее образование. Завидуйте.