«Олька»

Бантитка

Папа иногда приходит домой на обед, это случается в те дни, когда мама работает в две смены. Оля подозревает, что родители в сговоре. Маму постоянно волнует вопрос, вымыты ли у Оли руки. Сегодня как раз «иногда», и папа пришёл в обеденный перерыв, проконтролировал  вопрос  мытья рук, и они вместе пообедали.

– По закону Архимеда после сытного обеда полагается поспать. Оль, у меня полчасика, я вздремну чуток.

– А я тебе сделаю массаж!

– Хорошо.

Оля потирает ладошки, дышит на них и приступает:

– Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы.

И водит по спине отца пальцем, изображая линии рельсов и шпал, потом очерчивает круг:

– Едет поезд запоздалый.

Папа подыгрывает, изображая гудок:

–Ту-тууууууууу, чух-чух-чух…

Олька хихикает и продолжает:

–Вдруг рассыпалось пшено. Пришли куры, поклевали, пришли гуси, пощипали.

После точечного и щипательного массажа настала очередь кулачков – топ, топ:

– Пришёл слон, потоптал.

Когда зоопарк закончился, явился работник ЖКХ убирать, Оля изобразила ладошкой поглаживания взад и вперёд, вдоль и поперёк спины.

–Пришёл дворник, подмёл. Поставил стул, стол и сел писать письмо дочке.

Теперь руки стали изображать печатную машинку:

–Дочка, дочка. Я купил тебе платочек, а жене своей чулочки. Дзынь, точка.

Когда такой массаж делают Ольке, она всегда хохочет, особенно от «дзынь, точка», но папа не боится щекотки и мирно посапывает.

– А можно, я тебя причешу?

– Хорошо, – сквозь дрёму соглашается отец.

Олька берёт расческу и приглаживает волосы то в одну, то в другую сторону. Потом собирает волосы в хвостик (папа давно не стригся, и ей это легко удаётся), а завершает  композицию нарядный бант.

– Не папа – а настоящий подарок.

Отец  захрапел.

– Уснул в моей парикмахерской, – шёпотом сказала Оля. – Пойду, порисую.

И, усевшись за стол, в два счёта написала картину, где изобразила поле цветущих тюльпанов, ярких, как бант.

Проснувшись, папа глянул на часы…

– Ого, опаздываю. Пора, я побежал.

И, надев рубашку и фуражку, быстро ушел.

На улице было довольно жарко. По дороге в училище папа несколько раз снимал фуражку, вытирая пот со лба, и не мог понять, отчего на него так странно глазеют прохожие. Перед лекцией зашёл на кафедру выпить стакан воды, снял фуражку и услышал дружный хохот.

– Что, товарищ майор, в детство впали?

Папа взглянул в зеркало: на его голове красовался огромный красный бант.

– Ну, Олька, ну, бантитка!

– Ростислав Иванович, друг, это тебе ещё повезло, что ты сюда зашел, а не в класс. Вот бы у курсантов было веселье,  пиши пропало занятие!

– Отставить разговорчики!

– Есть!

Вечером, засыпая, Олька слышала, как папа что-то рассказывает маме, и они вместе смеются, называя её бантиткой.

– Странно. Сегодня вроде бы ничего не разбила, не испортила, и уроки сделала, и руки помыла… А, вспомнила, брови не причесала.

 

Цирюльник

Прогуливаясь по магазину, Оля увидела привлекательный парикмахерский набор и загорелась желанием стричь. Она стала упрашивать родителей купить ей это чудесное творение,  но мама сказала:

 

– Дорого!

 

И, естественно, не купила. Папа в полемику не вступал. Тогда Оля принялась умоляюще клянчить и  канючить, а это очень тесно связано с нытьём, а нытьё не нравится даже самой Ольке, она его просто терпеть не может,  но иногда для достижения цели приходится идти на крайние меры и терпеть эту канючную канитель.       

Правило канюченья, или мастерство клянчить, заключается в простой игре «Купи слона». На все мамины отговорки: «денег нет», «нет необходимости в данной вещи», «ты все равно сломаешь», «научись сначала беречь то, что есть», «у нас это все вразнобой, соберешь, если захочешь», – надо повторять за мамой её слова и добавлять ангельским голосочком: «Все говорят, что денег нет, а ты купи…» И если вы достаточно настойчивы, умение клянчить откроет  заветную дверцу, и мама раскошелится. Будет сердиться,  конечно, но купит.

Олькина мама – человек добрый и отходчивый, сердитость быстро испаряется, а смешинки вокруг глаз божественны. Купила набор – и  радуется покупке вместе с дочкой.

Вечером Оля расчёсывает всю семью, изобретает прически, тренируется на куклах и чувствует себя настоящим парикмахером.

 

У Оли есть подруга Лена. Она младше Оли на два года. Не то чтобы Оля выбирала Лену в друзья, это получилось само собой. Родители дружат, ходят друг к другу в гости и детей берут с собой, вот и получается: мамы и папы разговоры разговаривают, а детям приходится придумывать свои развлечения. С Леной хорошо, она слушается и делает то, что Оле интересно.

Тетя Галя, уезжая на пару дней,  попросила Олину маму присмотреть за Леной.

Олькиной радости не было предела! Наконец-то в квартире будет жить кто-то, кто младше неё.

Девочек уложили спать на одну кровать на балконе. Они легли головами в разные стороны, чтобы видеть друг дружку во время разговора. Мама заглянула к ним и сказала:

– Устроились валетиком?    

Оля возмутилась:

– Почему это валетиком? Мы дамами легли. Посмотри на карты, там и короли, и тузы, и цифры тоже двусторонние.

Мама улыбнулась и сказала:

– Хорошо, дамы, выключаю свет, спать. 

Но даже в темноте они продолжали болтать, а потом, заснув, ловили сны – каждая своей подушкой. Утром, поделившись уловом, поняли, что сны, конечно, странные, но не страшные.

Оля боится страшных снов и зовет на помощь папу, он умело прогоняет страх.

 

Утром родители ушли на работу, девочки остались дома одни. Весенние каникулы, и в школу не надо. Завтрак на столе, чай еще не остыл. Съев то, что мама заботливо приготовила, Оля и Лена принялись  ликовать.

Дома!

 Ура!!!

 Никакой домашки и уроков!!!

 Они прыгали на диване и кувыркались на ковре. Рисовали и пели, представляя себя великими певицами, изображали из себя моделей,  перемеряя мамины вещи и украшения, и тут Олька придумала:

– Играем в парикмахерскую! Я твой мастер, ты пришла подстричься.

Оля усадила Лену в кресло, надела на неё пелерину из волшебного набора, сама облачилась в парикмахерский фартук и, вооружившись расчёской и ножницами, сообщила:

– Не бойся, рука у меня лёгкая, чуть подровняю, быстро отрастут, растущая луна – это хорошая примета, сейчас как раз такая, как нам нужна. Кончики  посеклись. Однозначно – надо стричь.

Лена недоверчиво глянула в окно, на дворе стоял солнечный день, судить о луне было сложно. Кончики волос не вызывали нареканий, но спорить с мастером стрижки глупо, а играть в парикмахерскую интересно.

 Парикмахерский набор дождался звёздного часа. Оля была в ударе. Трюмо работы местной мебельной фабрики простовато, но крылья зеркала дают отличную панораму, Лена на мягком пуфе в голубой пелерине в обрамлении длинных волос, а Оля в переднике мастера с ножницами и расчёской – поверьте, картина достойна того, чтобы её запомнить.

Оля приступила к работе и стала подравнивать посеченные концы. Как истинный художник, она всякий раз отходила на пару шагов в сторону, оценивая работу. Ровный край ей не давался. Она повторяла снова и снова, пока в зеркале не отразилась девочка с асимметричным каре.

Пришла мама.

–Что происходит?

– Играем в парикмахерскую.

– Оль, у тебя проблемы со здравым смыслом. Ты что натворила? Как я Лениной маме в глаза посмотрю? Не, у меня нет слов. Чудо-парикмахер! Зачем я только купила этот набор… Посмотри, как ты обкорнала Лену!

Взяв у Оли ножницы, мама попыталась спасти ситуацию, но решила, что асимметрия Леночке к лицу, и оставила, как есть.

Лена была счастлива, ей новый образ нравился. Но мама на всякий случай изъяла парикмахерский набор и спрятала подальше.

На следующий день вернулась тетя Галя и пришла за Леной.

Оля сидела в комнате тихо, как мышка.

Войдя в дом, Ленина мама опешила:

– Опа, а зачем вы Ленку подстригли?

Олина мама сбивчиво сообщила:

– Так девочки тут игрались в парикмахерскую.

– Вижу, вижу. Стрижка модельная, модель экспериментальная, эксперимент не удался.  А Олю чего ж не подстригли? – Это тетя Галя сказала мягко, вкрадчиво, а потом,  повернувшись к Лене, стала кричать:

–Дурында, чего свою башку подставляешь?  

Оля вжалась в стул, а Ленка невозмутимо покружилась перед зеркалом и спокойно ответила:

– Мама, это волосы, а не голова, отрастут. И мне, между прочим, идёт прическа. Я на француженку похожа.

– На кособокую ты похожа.

И тетя Галя дернула Лену за руку, чтобы та не крутилась.

– Галя, не нервничай, волосы действительно отрастут. Вспомни свою неудачную химию, стрижку под мальчика – и вон смотри уже какие кудри. Лене эта стрижка к лицу.

–А если Оля решит, что она хирург, ты что – и операцию разрешишь ей сделать?

Ленка задумалась. Алла, Олина мама, испугалась и сказала:  

– Галя, ну не нагнетай, успокойся. Оля не хочет быть врачом.

– Слава богу!

Оля тихонечко вышла на балкон и присела на корточки возле кукол. Одной она основательно отчекрыжила чуб, а другой пыталась сделать стрижку «каскад», но вышла никудышная «лесенка».

– Миленькие, простите, теперь эта прическа у вас навсегда, я не подумала, что у кукол волосы не растут.

Она заплакала, сначала тихо, а потом стала реветь всё громче и громче.

На плач пришли мама, тетя Галя и Ленка.

– Оль, да не расстраивайся. Я не сержусь. Ладно тебе. Хватит, – смягчилась мама Лены.

– А мне нравится, честно-честно! Оля, ты настоящий парикмахер! – утешила совершенно искренне  Лена.

– Пусть поплачет, меньше энергии на баловство останется. И нечего её тут жалеть, – строго сказала мама. – Реви, реви, в следующий раз  думать будешь. Горе-парикмахер! Цирюльник!

Слово «цирюльник» Оле вообще не понравилось, и она заплакала ещё громче.

Вечером папа успокаивал Ольку рассказами о мастерстве придворных цирюльников. Он утверждал, что слово «цирюльник» – это то же самое, что парикмахер.

– Если хочешь, можешь меня подстричь, –  и папа потрепал волосы. –  Смотри, как зарос.

Но Ольке расхотелось быть парикмахером, а тем более цирюльником, и она сказала:

– Нет, не хочу, давай лучше диафильмы посмотрим.

Папа согласился, достал фильмоскоп и они принялись выбирать подходящую плёнку.

– А можно я буду крутить?

– Можно, – ласково сказал папа, развешивая экран.