«Гадкий котенок», рассказ

Черный пакет

Очень люблю всякие звуки. От звуков у меня развивается работа ух. Ухов. Ушей. Слушаю, когда шумят эти маленькие такие, на винограде за окном. Тоже летают. Птицы называются. Такой вид кошек – птицы. Еще люблю сидеть у бабули на коленях и чтобы она шептала: Коооотик. Мурлыша. Мурло, бандит. Бандит – очень ласковое имя. Еще люблю, когда Аркаша говорит лайке Амуру: Фу! Фу! Нельзя! Очень я такое люблю.

И еще люблю, когда мама Скрябин и мама Соня трещат: тррррр – мрррррр – трррррр. И я им в ответ: тррррр – мррррр – трррррр. Еще когда девочка поёт песню. Я еще не выучил. Из английского она поет. Очень похожий этот английский язык на наш, котячий, но еще не все понятно.  Но самый любимый звук – шорох пакетов. Я беру пакет в зубы и несу под шкаф, чтобы там вволю пошуршать. Из-под шкафа меня тяжело достать, я там сижу с пакетом и его шуршу, шуршу и шуршу. Мне очень нравится! Пакету очень нравится. Иначе он бы убежал, правда же? И всегда, если есть пакет, я его забираю, уношу и бегу шуршать. Черный пакет шуршит лучше, чем белый. Доказано лично мной. И пакетом!.. Практическими опытами. Умрр- умо-зри-тельными. Нет, умо-слу-шательными.

 Кино

Маруся показывает мне кино. Я умный, я знаю, что это понарошку. А мама Скрябин и мама Соня – старомордные. Старо… модные. Они не знают, что такое компьютер. А я под…прод-винутый, знаю компьютер. Я же каждый день на нем сплю, если он теплый. А если он не теплый, значит, он спит. Ну пусть тоже поспит.

Маруся показывает мне кино. Там чирикают  маленькие птицы, как у нас на винограде, еще там бегают такие, как я. И еще поменьше. И пищат. Такие, как мои игрушки-мышки. Но живые. И мама Соня и мама Скрябин идут за компьютер, смотреть, куда это все убегает – и птицы, и те маленькие, и такие, как я, и даже рыбки и кубики. А я смеюсь в животе. Вот так: «хахаха».  Потому что я знаю, что там, за компьютером, ничего нет. Там пусто. Это всё убегает Марусе в карманчик. Я сейчас туда полезу и посмотрю, а ну-ка, ну-ка, посмотрю, посмо... Как здесь тёпленько. Сплю.

Как я играю в собаку

Мне нравятся бумажные носовые платки. Они в пакетике. А пакеты я люблю, потому что они шуршат же. Не люблю повторяться. Я беру такой пакет с платками, уношу под шкаф и там этот пакет кусаю. Мне приятно. Я чешу зубы.

А Маруся не ленится лечь на пол и достать мою кусачку-грызачку. Так все называют – кусачка-грызачка. И бросает ее далеко. А я – такой ловкий и смелый – бегу – туб-туб-туб-туб! – хватаю в зубы и несу Марусе назад. И кладу ей под ноги. И смотрю наверх, а что теперь? А ну-ка! Маруся опять бросает. И я опять бегу. И несу. И так мы с Марусей играем в собаку. Маруся говорит «апорт! апорт!», и я бегу, несу.

Марусе бедной ведь тоже не с кем поиграть, только с котиком. Со мной. Я не против, я добрый… Только очень устаю. Поиграю немного в собаку и устаю… И – бумц! –  сплю.

Как я обиделся, или Я – Неловки

Я бежал на кухню, чтобы помочь бабуле почистить картошку. Картошка – это невкусное. Я кусал. Не понравилось. Но люди её едят. Ну пусть, раз им нравится.

Я бежал-бежал и перевернул много всего. И это все загремело. Упало, покатилось и разбилось.

Бабуля сказала: «Как вы неловки, право!»

А я обиделся. Что я – Неловки. Это я – Неловки?! Зачем обзываться?!

И я сел в прихожей. Спиной ко всем – к Марусе, к Аркаше, к девочке, к бабуле, к маме Соне и маме Скрябин. Я сел спиной к подокотнику, к небу, к винограду и к компьютеру. Я сел спиной ко всему миру.

Потому что я обиделся. Навсегда.

Даже когда бабуля сказала:

– Мышкин, иди обедать.

Я немного подождал, чтобы она поняла, что я никуда не пойду, что я обиженный.

Бабуля забеспокоилась и сказала Марусе, что читала: если котик сидит лицом к стене, значит, надо вызывать ветер-р-рринара. А я не хочу ветер-р-ринара.

И я потом побежал быстро, очень заторопился, был голодный, и сбил с ног маму Соню. И маму Скрябин. И уронил что-то со стула. И оно покатилось. И опять все собрались и сказали:

– Как вы неловки, право.

То Мышкин, то Неловки, не поймешь их!..

Пойду в кастрюлю. Посплю.

 Я – воин

Кто же будет их защищать? Кто? Я.

Сегодня защищал всех от пчелы. Пока Маруся не прибежала и не выгнала её в окно.

А потом бабуля включила ужасную машину. Называется блендер. Это как пчела, только белое, гладкое и большое. Я сначала испугался. Спрятался под столом. А потом решил: воин я или нет? Я – да. И как я побежу! Ой, побегу! И я побежил и победал. Ой, я побежал и победил. Блендер сразу замолчал! Ааа, испугался?!

Я хотел сказать: бабуля, давай, выгони его в окно. Но бабуля догадалась, что я хотел сказать, и не разрешила. Сказала: пусть побудет у нас.

Она смотала блендеру хвостик вокруг. И положила его в шкаф. Я заглянул. Блендер спал. Я еще немного подождал терпеливо минуточку. Блендер все равно не жужжал. И теперь мне не с кем сражаться, как доблестному воину. Пойду подерусь с мамой Соней. Ка-ак напрыгну на нее. Я такой ловкий, бегу на прямых лапах, боком, эть! Эть! Эть! Мама Соня! Эть-эть-эть… Ээээть… Мам! Маам… Мамочка… Ой, не заметил – уснул.