«Ночь Пикассо», рассказ

Выйдя на пенсию, он  попробовал давать уроки рисования. Преподавал почти бесплатно, но и для такого искусства требовались качества, какими он, видимо, не обладал. Начинал свои уроки словами: „Ребенком я рисовал, как взрослый. Мне понадобилась вся моя жизнь, чтобы научиться рисовать, как ребенок“. После чего оставлял детей рисовать, как дети, не напутствуя их ни в чем. Родители предпочитали платить, как положено. Другому.

Тридцать пять лет спустя после памятной для него ночи, кажется, где-то в мае 2008-го, он пришел в редакцию напомнить о своем семидесятилетии. Сказал, что живет в казенной квартире, где чувствут себя брошенным в замок. День-деньской смотрит на стену. Словно она – белое полотно, на котором уже никто не станет рисовать. Вечерами сидит недолго у телевизора, потом гасит свет и ложился спать, вслушиваясь в негулкое биение своего сердца. Лишь сон давал ему возможность снова вернуться в прежнюю жизнь, улетевшую неумело нарисованным голубем на ресторанной салфетке.

Обычно ему снился один и тот же кошмар: что он не ахти какой болгарский художник, которому снится, что он Пикассо, которому снится, что он не ахти какой болгарский художник…

Ну? Какая из историй лучше? Первая или вторая?

Я тоже отдаю предпочтение той, в которой беру интервью у Пикассо. Наплевать, что я родился после его смерти.