«ООО, или клуб любителей жизни и искусства», роман

Страшный суд… Он готов отвечать, он ведал, что творил, но как и всякое человеческое существо, он ждет жалости от других, надеется на смягчающие обстоятельства. И вот суд идет, есть договор с адвокатом, но тот почему-то не приходит. Подсудимый ждет. Оглядывается на двери в первый раз — двери плотно закрыты, оглядывается во второй — они уже заколочены намертво. Защиты ждать не от кого. Он воздевает руки к потолку:

— Господи, может, все-таки ты?

— Ну почему всегда я? Чуть что, и сразу Господи!      

И он просыпается…

Почему Роберт так боялся остаться без денег? Из-за чего дрожал перед будущим? Если заглянуть в прошлое, то нищета никогда не угрожала ему. Роберт рос в благополучной небедной семье. Отец был главным инженером на шахте, мать товароведом.
Отец хотел, чтобы сын пошел по его стопам и стал инженером. Но Роберта преемственность мало интересовала. Однако обидеть отца не смог — после школы сразу поступил в Политехнический. Инженером, конечно, не стал.

По-прежнему собирался в писатели или актеры, но мечта сбылась лишь отчасти. В отместку неосуществленной мечте он часто актерствовал на работе и дома, пробуя себя в разных амплуа. Да и в товарищах у него было немало актеров.  

В театр Роберт ходил, но не с женой, а с Кариной — любимой женщиной, секретарем клуба. Ох, как однажды он чуть было не наделал глупостей: влюбился, готов был даже бросить свою драгоценную и покорную Елизавету Дмитриевну, но Карина отказала ему — не телом, не душой — словами «замуж я за тебя не пойду». Ну не захотела она стать разлучницей, не в ее это было правилах, а вот отказаться полностью от любимого мужчины не смогла. Эти дни любви, именно дни, потому что все ночи Роберт проводил дома, лежал рядом с женой, лежал, не обижал. Так вот, эти дни любви были незабываемы. Они и сейчас встречаются — в постели все реже, в клубе все чаще, в театре — иногда. Она по-прежнему верна ему.

И все же Лууле Виилма… Года через три Роберт забудет об этой методике. Но в то время… Шел, кажется, 2002-й… Он переосмыслил все, что мог. И зло, в том виде, в каком он его обнаружил внутри себя, уже было рассортировано и помечено к отбраковке. Поначалу оно ассоциировалось со смолой. Это был не жупел  — не то черное булькающее вещество, в котором кипели грешники в аду. Это была застывшая дробленая смола, разбросанная по организму. Как она туда попала? Он вспомнил, что в детстве любил смотреть, как варят смолу, прямо на улице, возле новостроек, в металлических чанах, удлиненных, похожих на гробы. А он стоял и вдыхал, стоял и вдыхал, а оно проникало внутрь, остывало, затем трескалось, превращаясь в мелкие рифы, которые впоследствии станут серьезным препятствием для живой крови — черные камни в почках и печени — мелкие и покрупнее — кораллы и алмазы, коричневые наросты на спине, темные пятна в глазах. Чистая кровь вынуждена будет искать обходные пути. Она ведь может и не справиться с этой трудной задачей. Он понял: срочно нужно что-то делать. С чего начать? Начнем, пожалуй, с крупного. С мелким злом можно пока и примириться. Так он планировал. Детство свое он просмотрел поверхностно, подробно решил не рассматривать, не было там никаких страшных событий. Юность он бы тоже проскочил, если б случайно не встретил старого друга по политехническому и не зашел к нему домой. Сначала все, как всегда: выпили, поболтали. А тут жена его альбом притащила. Полистайте, мол, молодость вспомните. 

Вспомнили:

— А вот и Галка твоя. Жаль девчонку.

И показывает фотку, которой у Роберта никогда и не было. Он хотел было сказать, ну почему моя, не было у нас с ней никаких отношений. А фотка об обратном свидетельствует. Стоят они с Галкой в обнимку, в парке, веселые такие, улыбаются. Ничего себе.

И тут акт ясновидения приключился — картинка перед ним встала, которой, казалось, давно не было места в его голове. Как они на вечеринке, как остаются ночевать у ее подруги. Как утром он просыпается и не понимает: произошло что-то очень серьезное, если не для него, так для нее уж точно. Как он хватается за голову и бежит домой, потому что в душе у него уже другая — Лизонька, минутная встреча с которой на прошлой неделе, как удар по остановившемуся сердцу, которое вдруг забилось радостно и весело (а жизнь-то, оказывается,  хороша).

Галка ходила за ним с первого курса. Он не придавал этому большого значения, потому как любви не было… с его стороны.