«Повесть о людях и о себе», (часть 1)

Я пыталась добиться, о чем, собственно, будет передача. Мне сказали: соберемся за час на телестудии, там скажут. Тебе – прочесть стихи.

Я взяла пачку листков с напечатанными текстами. Кто знает, что мне захочется прочесть! Всегда смотрю по обстоятельствам. И никогда не получается прочесть то, что собиралась…

Ну вот, собралась я. Сделала макияж, как полагается. А дело было в июле – жара невыносимая! Пришла на место сбора – в областную библиотеку им. Д. Чижевского, в кабинет Антонины Коринь. Появился поэт  Владимир Могилюк, библиотекарь Ольга Нестеркова и еще кто-то – убей, не помню. А ехать нужно в телецентр… Жарко!.. Макияж стекает…

Ну, добрались мы до студии. А Виктора Алексеевича еще нет. И никто нам не рассказывает, о чем речь пойдет. Хотя дамы знают, это я не в курсе…

За десять минут до начала эфира пришел Виктор Алексеевич. Быстро дал указания. На меня просто рукой махнул: дадим слово – прочтешь стишок. 

Повели в студию. И оказалось, что на дворе еще и не жарко! Включили лампы, и я поняла, что к концу передачи от Снегурочки останется мокрое место… Африка! Сахара!

Дамы спрятали пудреницы и платочки. Все уселись за круглым столом в неудобные кресла: до спинки далеко, если облокотиться – ноги до пола не достают, а если сесть так, чтобы доставали, – сидеть будешь, как птичка на жердочке. Так целый час не высидишь. А неудобная поза  порождает косноязычие…

Монитор показывает, кто в данный момент в кадре. Большие часы – сколько осталось минут до конца.

Я села с краю – мне слово дадут ближе к концу передачи. Разложила на столике листки стихов.

Передача началась. Бог ты мой! О чем они говорят! Тут и политика, и общественная жизнь! Какой же стишок прочесть?

Сидеть на краешке кресла устала, а впереди сорок минут! Я взглянула на монитор – ага, я не в кадре. Можно изменить позу. Я закинула ногу на ногу, благо широкая и длинная юбка расстелилась почти до полу, и охватила колени руками. 

А жара!.. Так я маялась пятьдесят минут, стараясь не терять нить беседы.

Слово мне дали неожиданно. Ура, я успела сообразить, какой ответ от меня ждут!..

А потом и стишок нашелся – сам собой, к слову. Только открыт был совсем другой! Пришлось читать наизусть, а так как я, в отличие от горбоносого поэтика с той литературной тусовки, далеко не все свои стихи помню, я забыла предпоследнюю строчку и замялась. Черт!.. пришлось срочно придумывать новую. Дочитав, я широко улыбнулась в экран и сказала чистую правду:

– Простите, строчка выпала из памяти!

Слава Богу, передача вскоре закончилась.

Но тут вылетела редактор Лилия Верещагина,   раскричалась на меня:

– Как вы сидели! Все время вертелись и в монитор смотрели!

Ага, нужно было – в камеры. А мне было интересно видеть то, что видит зритель…

Потом она смягчилась:

– А стихи прекрасные! И как мило вы сказали, что забыли строчку! Хочу снять с вами передачу.

Вот так, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…

Потом мы все, радостные, шли через парк. У ближайшего пенька остановились. Кто-то сел на него, положил дипломат на колени – так образовался столик. На нем появилась бутылка водки и бутерброды: кто-то позаботился о том, что придется снимать напряжение… Всем досталась чисто символическая доза, но это было то, что нужно…

Июльские сумерки спустились мягко и незаметно. Разговор был и общим, и не совсем. Лично я говорила с Виктором Алексеевичем о прозе. О той самой «Рябине», которая так и не была напечатана…