«Рябит полутонами звукоряд...»

Мария Луценко
 
"ПЛАЧЬ О ТОМ ЧЕЛОВЕКЕ, КОТОРОГО ТЫ ПОГУБИЛ!"
Стансы уснувшему дому
 
Этот дом простоит
сотни лет. Он простит
и плохую погоду,
и снега, и дожди,
сны формата HD
рассылая по городу.
Хлеб ракушечных стен,
подгоревшая тень
(от ореха, напротив)
тот припомнят денёк,
чей воскресный пирог
только зреет на противне.
Пусть ржавеют года
и скрипят «Ты куда!»
ворота Сан-Марино.
Я вернусь за ключом:
мне б настроить ещё
фортепиано старинное!
В нём живёт, нарочит,
и по деке стучит
быта раб – барабашка.
Погляжу в зеркала – 
в них так долго жила,
не старела – прабабушка...
Всё лежала в углу
и смотрела во мглу
сквозь прохладные веки.
Этот дом – мой детдом,
в нём слыла лишним ртом,
сорным просом на венике!
Даже если на суд
от него унесут
дней гудящие слепни,
и моя колея
станет ямой гнилья,
пересыпанной сплетнями,
не снесут этих стен,
если вспомнят: в обмен
на прекрасные стансы
всем прощали грехи
поездные гудки
сортировочной станции. 
(14 февраля, Одесса, Лиманная, 7)

Городу детства
 
Я люблю этот город. Он был у меня до тебя.
Он меня, словно жемчуг, растил в нежной мякоти моря.
Я любила его много раньше... И горе терпя, 
никогда не желала разрушенным быть, априори.
Лузгал семечки берег Лузановки. Гром громыхал,
и у бабушки в летнем саду дозревала малина...
Только диву даюсь, как вмещался наш дружный кагал
в безразмерное старое бунгало у "Сан-Марино". 
Здесь ты в детстве меня не нашёл. Может быть, не искал?
А теперь потерял навсегда, будто и не бывало...
Так теряют монетку без реверса и номинала
в перекатах волны, или в зыбких запрудах песка.
Только город – удильщик. Он тянет добро, как Магнит,
в те забытые дни, где для радости календаря нет.
Слава Богу, есть тот, кто посмертно со всем примиряет.
И единственный тот, кто в безумной войне единит.
Слава Богу, осталось хоть что-то, что можно любить
в этом городе, если ты в нём отлюбила кого-то.
В нём с вокзала меня подберёт хиповская когорта
и потащит отпаивать пивом от чёрных обид.
Ненавистна тебе – от него не услышу: Умри!
На пересыпьском пирсе тоской о былом коронуя,
он обнимет усохшей таранью-рукой, как родную,
и хмельной, будет песни Утёсова петь до зари. 

Страницы

Выпуск №3 2015 (5)