«Янтарная комната», окончание романа

Руслану показалось, что он переключил телевизор на другой канал и увидел на экране лицо того же самого актёра, только в другой роли.
– Саша… С ней же… – Боря поморщился, поковырял в тарелке и, наконец, не выдержал, спросил: – Кстати, как там она, мой Сашонок? Я ведь ничего не знаю…
– Да так… Из библиотеки ушла… Она теперь больше находится у родителей в Черновцах. Ты слыхал? Они поменяли Калининград на Черновцы, чтобы быть поближе к Саше. Но летом она приезжала с сестрой к нам в Сторожков, жили целый месяц.
– Как она? Как выглядит?
– Ну, я с ней особо не встречался... Но вся эта история ей, конечно, на пользу не пошла. А чего ты ожидал? Такое и здоровому человеку навредило бы. Ты уж извини, Борька, но, честное слово, тебе в Сторожкове лучше не показываться… Как ты мог… Если правда всё, что люди рассказывают о вашем разводе и о суде, тебе голову мало оторвать… И зачем ты отцу её подлянку сделал? Объясни мне! Это что, ради мести? Зачем вам надо было испортить человеку карьеру? Ты ж понимаешь, что значит для моряка остаться без работы…
Боря морщился. Казалось, он хочет, как мальчишка, заткнуть уши.
– Слушай… – перебил он, наконец. – Да меньше всего я волнуюсь о её отце! Насколько мне известно, его никто не увольнял. Просто ему посоветовали, чтобы не было лишней нервотрёпки, уехать на время из города. Они им, в сущности, и не родственники никакие – те, что в Израиль уехали. Понимаешь… Когда меня выгнали из академии – мать совсем озверела… У неё всю жизнь какие-то амбиции! Она и отца достала. Может, если бы она его не пилила, не заставила писать эту диссертацию, он сидел бы тихо и не было бы у него неприятностей. Устроился бы как-то… был бы жив до сих пор. Ты знаешь, почему я в лётное училище пошёл? Чтобы от неё поскорей избавиться! Она же мне шагу не давала сделать самостоятельно! Сначала требовала, чтобы я бросил училище и поступил в институт. Потом смирилась. Но раз уже ты в армии – ты должен стать генералом! Иди в академию! Я и академии этой не сильно хотел, и суда не хотел. Конечно, досадно было… Я уже как-то прижился в Таллинне, втянулся в учёбу. Мать успела половине Советского Союза раззвонить, что я поступил в академию. А этот суд… На меня все так набросились!.. Сам не помню, как я отгавкивался. А тут вдруг ещё и мамаша... Выскакивает, как чёртик из табакерки, когда всё уже закончилось: "Вот здесь говорят о морали… А это морально?! Человек ходит в загранку и скрывает от начальства и от своих товарищей, что у него есть родственники за границей! В Израиле…" Господи, я её чуть не убил! У нас с ней вообще сейчас нет отношений. Письма по праздникам... Иногда я позвоню. Иногда она. Не хочу, чтоб лезла… Я ведь никогда бы не развёлся с Сашкой, если бы не она. Сначала чуть ли не сама свела: "Пойдите, пойдите, там интеллигентные девочки, коллекция негритянских статуэток…" И потом вроде столько хорошего о ней говорила… И вдруг начинает капать на мозги: "У неё прогрессирующее заболевание! Дальше всё будет хуже и хуже! И что это за жена, которая пол не может помыть!" Ты понимаешь, я – испугался. Вот иду со службы и боюсь: а вдруг дома меня ждёт что-то страшное? Парализовало её или… что-нибудь отказало… А потом – действительно… Прихожу как-то, а у неё лоб разбит. И знаешь – вот здесь, прямо возле виска. Я чуть не сдох от страха! От жалости! И всё время какая-то мысль, будто я перед родителями её отвечаю. А тут ещё на тебя капают, капают... Ну, устал я. Сдался!

– А теперь жалеешь?
– Не знаю. Только я её до сих пор люблю. Это точно. Вот не могу тебе объяснить. Я и сам не разберусь. Если честно – я рад, что женился на Тоне. И не только из-за ребёнка. Тут… Как бы выразиться пояснее… Понимаешь – вечное ожидание… Вот просто не можешь дышать всей грудью! Год за годом... А теперь, наконец, задышал. Я даже не знаю… Если бы мне сейчас предложили помириться, вернуть ту нашу жизнь… Я бы, наверное, не согласился. Вот, вроде, и не было у меня ничего лучше – но больше не могу. Хочу дышать! Ты бы сделал мне одолжение… Сходил бы к ней под каким-нибудь предлогом, разузнал бы, что там, как… Я дам тебе адрес…
Он вырвал листок из блокнота и стал быстро писать.
Руслан неохотно сунул бумажку в карман, пожал плечами.
– Ладно, попробую. Только ведь она редко приезжает. И вообще, говорят, ищет обмен: хочет перебраться обратно в Калининград.

Часть четвертая. По песку