«Високосный дневник», повесть

– Я ж ий казала, и батько говорыв, и дед. Она вчэпылась у цього Кольку, як той рыпьях, нэ выдирвэш. А вин щэ якось так до нэи прохладнэнько… Каже, чтоб нэ розбалувать. А ий як пороблэно…

Бабушка погладила Юльку по голове своей шершавой теплой ладонью. Юлька вздохнула. Вздохнула и бабушка. Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Им было хорошо вместе.

Лампочка под потолком собрала на свой свет тучку мошкары. Комары кусали Юлькины лодыжки. Овчарка Волга улеглась на пороге, на границе света и мрака, и положила большую тяжелую голову на ступеньку. В сарае завозилась и захрюкала свинья. Пахло свежей травой и навозом. Дневная духота  прошла, и веял тихий ласковый ветерок. Листва шептала колыбельную на своем непонятном языке.

Проснувшись ранним утром, Юлька  почувствовала необыкновенную легкость. Она каждой своей клеткой ощущала  давно знакомый аромат этого дома: хрустящего постельного белья, дикой ромашки под окном, свежесваренного борща и сдобной выпечки… Петух  поприветствовал новый день своим радостным «кукареку». Юлькино нагое тело парило в просторах бабушкиной ночной сорочки. Здесь она всегда надевала бабушкины сорочки – ей казалось, что легкая от многократных беспощадных стирок ткань защищает ее тело подобно броне. Все оказывалось так просто, и беды мельчали,  а потом и вовсе таяли, словно снежинки на ладони.

Бабушка уже носилась по двору.

– Доця, Люлечка! Йди до тети Кати, до нашои соседки, визьмэшь  молочка свижэнького, брынзочкы, вона знае… Давай, быстрэнько!

Юлька, напевая, бегом направилась к соседям через прореху в сетчатой изгороди, разделяющей огороды. Тетя Катя успела все приготовить – два синих эмалированных бидончика с молоком и большую кастрюлю с завернутыми в желтоватую марлю большими кругами брынзы.

– Я сейчас вернусь за кастрюлькой, – весело сказала Юлька, взяв бидоны, но соседка ее остановила:

– Стий, вжэ ж племянничок мий проснувся. Го-ши-и-к, иды сюды, поможи Люльке! Ты ж ее помнишь?

Юлька обернулась на звонкое «ага». Высокий молодой человек, босой, в одних шортах и с золотым крестиком на шее, стоял в двух шагах от Юльки у калитки, ведущей в огород. Он с улыбкой хрустел огурцом и внимательно рассматривал Юльку. Когда улыбка сошла с его губ, оставив лукавые огоньки около зрачков, он протянул Юльке руку.

– Ты – Гоша? Так ведь? Мой старинный друг? – Юлька радостно  хлопнула ладошкой по его пальцам. – Я тебя узнала!

– А тебя не узнать, вратарь Юля!

Когда-то они вместе играли в футбол. Юльку ставили на ворота, когда не хватало игроков-мальчишек. После игры Гоша заботливо прикладывал к ссадинам на ее коленках пыльные листья подорожника и осторожно обвязывал их шнурками, выдернутыми из своих кед.

– Ну как, колени уже не болят? – Гоша глянул на Юлькины ноги и  тихонько присвистнул.

Юлька, торжествуя, гордо взяла кастрюлю:

– За мной, мой верный рыцарь, хватай бидоны и вперед! Нас ждут великие дела на поприще бабушкиной свадьбы!

– Почему бабушкиной, вроде замуж выходит Татьянка ваша? – спросил Гоша, следуя за Юлькой с бидонами в руках.

– А потому, что этой свадьбой руководит бабушка, она – наш командующий, а я – начальник штаба! Тебе предлагаю быть моим адъютантом.

– Я согласен! – ответил Гоша бодро. – Жду дальнейших приказаний!

К девяти часам утра на улице у бабушкиного забора стоял огромный брезентовый шатер, внутри которого установили длинные столы. Столы образовали гигантскую букву «П», за местами жениха и невесты на брезент шатра повесили большой зеленый ковер.

Юльке казалось, что в подготовку к свадьбе  вовлечена добрая половина населения Беляевки. Незнакомые люди сновали повсюду, производя разнообразные действия и генерируя один вибрирующий монотонный гул. Гоша не отлучался от Юльки ни на минуту. Даже когда она одевалась к торжеству, за дверью то и дело слышался голос Гоши:

– Юля, ну сколько можно, давай побыстрее, уже пора!