«Собачий тупик», повесть

– Значит, не бросишь мою Ниночку? Пообещай!

Передняя правая Моси ложилась на сердце, и звучало торжественное:

– Клянусь своей прапрапрабабушкой-людоедкой.

***

Ближе к вечеру из жилищ в палисадники стали выползать плебеи в семейных трусах с газетами под мышкой, плебейки в замусоленных фартуках с бельем в тазиках, их замурзанные сумасбродные дети на самодельных самокатах. Жоржику было до невозможности скучно, пока он не узрел разодетую в пух и прах Ниночку с целым чердаком из тщательно начесанных волос на голове. Пришелец воодушевился. Объект наблюдения запер за собой калитку и чинно проследовал на высоких каблуках вдоль улицы, спотыкаясь и громко браня коммунальные службы.

Жорик приготовился ждать долго. Но Нинель Германовна, свет очей, возвратилась минут через двадцать в весьма возбужденном состоянии, что было видно по испорченной прическе, размазанному гриму и сломанному каблуку. Она поспешно дохромала до дома и скрылась за забором, восклицая и охая на все лады.

– Гоп-стопом попахивает, – догадался Жоржик. – Среди бела дня! Отчаянные на районе урки, уважаю. Это нам только на руку. Подождем.

И он продолжал ждать. Был этому научен. Галактики не терпят торопыг. Да и нынешней роли нужно было соответствовать – какой же вор без терпения?

Оживление вокруг заветного забора набирало обороты. Например, тощий штымп в ботинках на платформе пронесся прямо перед носом Жоржика, неприлично виляя тазом. Мотня декоративно разорванных штанов болталась на уровне колен, а на футболке был сделан неровный вырез до самого пупка. Так что серебрящийся пирсинг левого соска был выставлен напоказ. К тому же этот раб-андрогин громко распевался на ходу, прокашливаясь и беря то высокие, то низкие ноты. Звукоизвлечение не вызывало интереса у окружающих. Видимо, привыкли.

Не успел Жоржик переварить очередную порцию восторга, раб вернулся все с той же распевкой и большой кошелкой, полной снеди с базара. При виде торчащих из кошелки рыбьих хвостов и кроличьих лапок у Жоржика началось обильное слюноотделение, потому что Галактикам тоже не чуждо чревоугодие. И какая же экспедиция по наведению порядка на дружественных планетах без предварительного изучения местного быта, включая гастрономические пристрастия и кухню? К тому же вечер был на подходе, а за ним – и ночь, пора разгула воров и пришельцев.

***

Пребывающий в полуобморочном состоянии Герман Валентинович с манжеткой от тонометра на плече приплелся из спальни на трели Мосички.

– Потише тут! Самодеятельность развел. У Ниночки истерика. Уже две скорые вызывали – одну мне, другую – ей.

– Что произошло? – ошарашенно прошептал прервавший свое пение раб.

– Сходила в аптеку. Говорил я ей – сиди дома. Говорил – Мосичка с рынка придет, пошлем в аптеку его.

– Ну да, я бы смотался…

– Она меня не послушалась. Захотелось ей прогуляться в новом платье. А там…

– Что там? Я пока ничего не понимаю.

– Теракт, представь себе! Захват аптеки!

– Жесть!

– Какой-то псих с бомбой. Взял Ниночку и аптекаршу в заложники.

Ниночка, в момент потерявшая весь лоск, стонущая и еле переставляющая ноги, появилась в холле. Мося бросился к ней и заботливо усадил на диван:

– Что, плохо?

– Не то слово! – голос ее дрожал. – Лучше бы он меня убил, чем так мучиться! Мне было страшно. А потом... Все тело ломит.

– Неужели он тебя бил? Какой ужас!

Ниночка заплакала, не удержалась. Мосичка обнял ее и принялся интенсивно гладить по спине. Герман Валентинович громко завздыхал и вцепился пальцами в собственный пульс.