«Твори, выдумывай, пробуй», повесть

 – Да что вы паритесь, дорогой Роберт? – фамильярно заговорил Пандин. – Ну да, такое наше представление. Несколько нетипично, однако вам ли этого, так сказать, стесняться? Адреналинчику-то сколько!.. 
 – Зато книга приобрела художественную завершенность! – наставительно заметил всеславный эстет Артамон Лампионов. – К вашим дивным описаниям добавился художественный ряд, а также запах. Настоящий натурализм в натуральную величину. Вам нравится? 
 – Нет, я хочу уйти! – и Гриф, обогнув шеренгу врагов, метнулся к двери.
Излишне было бы говорить, что все двери в зале оказались запертыми. За броуновским движением Грифа от выхода к выходу иронически следили странные существа в смокингах.
 – Уйти невозможно, пока не пройдут все мероприятия, – сурово сказал коннетабль Альберт Степашка, насладившись мучениями Грифа.
 – Вы не имеете права меня удерживать! Это нарушение прав человека! Это похищение! – сорвался на фальцет голос Грифа. Он долго кричал, апеллируя к нормам конституции, к правам человека и приводя всякие бессвязные угрозы, но встречал в ответ лишь насмешливые взгляды и редкие ответы, словно записанные на магнитофон – о приготовленной программе мероприятий, о славных развлечениях, об «адреналинчике», и понимал, что все бесполезно, эти нелюди его не выпустят. По крайней мере, пока не закончат свою варварскую «программу».
 – Все? – спросил Пандин, когда Гриф иссяк. – Девочку хотите? – так небрежно и просто, будто не слышал гневной филиппики Грифа.
 – Вы думаете, я смогу сейчас… с девочкой? – задохнулся Гриф. 
 – Вы – да не сможете? Вы же супермачо, так сказать! По вам же все бабы в стране сохнут!..
Из-под потолка грянул развеселый канкан, распахнулась одна – самая дальняя от Грифа – дверь, и в зал с игривыми визгами, символизируя, будто танцуют канкан, влетела шеренга молодых смазливых дам нетяжелого поведения. Они зазывно трясли пышными юбками, показывая, что ниже пояса на них ничего нет, кроме туфелек, – зато выше пояса дамы были затянуты в какие-то власяницы с высокими воротниками-стойками. Во мгновение ока девицы приклеились каждая к своему «избраннику». К Роберту прильнула особа, чей бюст седьмого номера едва не рвал глухой верх платья, а наращенные ресницы щекотали щеки Грифа.
 – Роберт, это такая честь для меня! Я так мечтала с вами познакомиться! Вы же – такой ду-уся! Тако-ой ляля! Роберт, я читала вашу книгу… как это… «Сметана», да? Ой, я так с нее оборжалась! И подружкам сказала: теперь Роберт Гриф будет мой цыпа! Они мне все обзавидовались!
 – Правда, правда, – подтвердили вразнобой девицы. А одна из них, самая изысканная, с легким налетом смышлености на худощавом остроскулом личике, напарница Пандина, поправила товарку:
 – Не «Сметана», а «Молоко». Очень сильная вещь! Концептуальная!..
 – Роберт, не обижайте девушку! – строго наказал Пандин. – Как порядочный человек, вы просто обязаны доставить ей радость близкого знакомства!
 – По-моему, легче согласиться, чем объяснить вам, что я ничего от вас не хочу! Только – уйти и больше никогда вас не видеть! Никого!
 – Это правильно, золотой вы наш Роберт! Это вы верно догадались. О каком уходе речь, так сказать, когда вы еще половины наших развлечений не попробовали?..
 – Ду-усик, а как же я? – обиженно привалилась к Грифу всем бюстом «почитательница». – Ты что, меня не хочешь? Ду-усик, ты просто не представляешь, какая я классная! Пойдем!
 – Небось, и в скрытую камеру будете подсматривать, как я с девушкой?.. – ядовито спросил Гриф у Пандина.
 – Да зачем нам, чудак вы человек? – рассеянно ответил Пандин, занятый тем, что шарил у своей худышки под сборчатой многоярусной юбкой. – Мы хотим, чтобы вы расслабились, а не наоборот… У вас еще много хорошего впереди, а вы скованный весь, зажатый, так сказать…
Эпизод с девушкой Гриф мечтал бы забыть, как страшный сон. Одну из дверей проклятого зала отперли, специально для того, чтобы кавалькада уродов и их партнерш расползлась по комнатам. В середине процессии пропустили в нее и Грифа с проституткой, а за дверью двое из прислуги мастерски взяли его в «клещи». Каким-то петляющим, сплошь задекорированным коридором доставили пару к очередной двери. По дороге дама сосредоточенно запустила лапку под ширинку писателя, и, надо отдать должное ее профессионализму, кое-что у них совместно стало получаться. У самой двери подруга смачно поцеловала Грифа взасос, сказала со смешком: «Минуточку!» – и юркнула внутрь. За дверью Гриф мельком увидел альков в том же пышном и вычурном псевдосредневековом стиле. Рядом с ним переминались два лакея – откровенно караулили.
Потом из-за двери кокетливо пропели: «Мо-ожно, ду-усик!»