«Янтарная комната», роман

Несколько раз ездили отдыхать втроём. В Гагры, в Одессу. Серёже приходилось заново привыкать к родителям. Отец носил обыкновенные брюки и пиджак, и Серёже это не нравилось. Однажды возле ресторана большой мальчик поднял Серёжу на смех: не верил, что его отец – моряк. Без формы он и вправду не был похож на моряка.

Родители ходили по набережной взад-вперёд, как все. Обзаводились новыми знакомыми. Всегда казалось, что это будут друзья на всю жизнь. Но обычно о них забывали, как только садились в поезд.

Странное детство. Не всегда и восстановишь, что за чем следовало. В одном городе ходили в кукольный театр. У Серёжи не было отдельного места, и он весь вечер промаялся на жёстких отцовских коленях. В другом городе слушали музыку на улице, прямо во время шторма. В темноте, за оркестровой раковиной грохотали волны – как огромные мокрые брёвна. А ещё где-то был "Уголок сказок". Неподалёку от него стояли высокие столики, куда отец ходил пить пиво. Пиво отец пил долго, а Серёжа стоял у заборчика, надеясь разглядеть, выискать в тесном путаном пространстве что-нибудь новое. Кажется, уже всё там знаешь, каждое деревце, и Кота, и Богатыря. И вдруг – раз – обнаруживаешь высоко в ветвях акации русалку с серебряным хвостом. Или ступу с Бабой Ягой за дубом у самого забора.

Отец принимал Серёжины новости с вежливым сочувствием. Кивал, гладил его по голове, но не прерывал разговора с очередным другом. Маленького Серёжу всегда изумляло, откуда это у папы повсюду находятся друзья. Не мог же он, в самом деле, рассказывать самые главные, самые важные их истории первому встречному!

И всегда было видно, что папиному другу так же неинтересно слушать, как папе неинтересно слушать о русалке или Бабе Яге. Будто очередной папин друг давно знает наизусть про студентов консерватории, которые пришли в госпиталь давать концерт. И среди них – стройная блондиночка, самая красивая… Играла блондиночка лучше всех. Руки её – белые-белые – прямо-таки порхали! Их и видно не было – как крыльев летящей птицы. И папа с Аркадием оба в неё влюбились. А выбрала она папу, хотя Аркадий и ростом выше, и лицом красивее. И даже умнее. Причём – они выросли в одном детском доме! Аркадий туда попал всего на неделю раньше, но сразу стал опекать хиленького папу. Не дал ему сойтись со шпаной, заставил учиться. Не каждый брат на такое способен! Это Аркадий придумал, что им обоим надо поступить в мореходку. А когда в конце войны их крейсер потопили немцы, Аркадий помогал папе удержаться на воде, пока не пришла помощь. Хотя и сам был тяжело ранен. И вот как папа отблагодарил друга: женился на его любимой девушке! То есть он перед Аркадием был кристально честен. Девушка сама сделала свой странный выбор. И скорее всего, из-за самой противной причины – из-за национальности. Эта чёртова "пятая графа", фамилия эта Аркадию везде поперёк дороги! И по службе его не продвигают. Он, папа, уже опередил Аркадия по службе. Где же справедливость? "Я всем так и говорю: если бы не национальность, Аркадий…"

Кем стал бы Аркадий – зависело от настроения и количества выпитого пива.

Серёжа смотрел на взрослых и удивлялся: где у них столько помещается? Светлые глаза отца влажнели, но голос не делался, как у других, вязким. Даже наоборот, становился твёрже и стройнее. И вслушиваясь в твёрдость этого голоса, Серёжа успокаивался: нет, всё-таки отец его не пьяница.

В долгих одинаковых рассказах отца иногда обнаруживалась какая-нибудь новая важная подробность. Как в "Уголке сказок". Мама, оказывается, так "мечется", так "нервничает" оттого, что сделала неправильный выбор, но поздно поняла свою ошибку. А Аркадий женился на некрасивой Рите ради него, Константина, чтобы Зоя "не надеялась, не заглядывалась в сторону Аркадия". Он, Константин, это знает и ценит. И готов всё исправить…

Тут он оживлённо разворачивался к Серёже и, ероша светленькую чёлку, обещал, что когда Серёжа, их единственный сын, вырастет, он женит его на дочери Аркадия и таким образом снимет с души камень.

А потом они шли назад, на пляж, где на сбитом двойном топчане загорала с бумажкой на носу мама, не переносившая запаха пивного перегара… Отец шёл энергичной, окрылённой походкой и тащил за руку Серёжу – так, будто вёл его сейчас же, немедленно жениться на Сашеньке. Серёжа, вообще-то очень запуганный страшилками о столбняке и заражении крови, не успевал обойти железные крышки и битые ракушки, наступал на них босыми ногами…

Несколько раз мама была готова забрать Серёжу и с курорта укатить прямо к бабушке. Однажды попыталась даже купить билеты. Целый день, липкий от лимонада и черешен, Серёжа промучился на вокзале. Большой мальчик с забинтованной ногой, к которому Серёжа привязался от скуки, не прогонял его, но зачем-то – тоже, наверное, от скуки – высмеивал каждое Серёжино слово. Серёжа плакал от досады и от невыносимости жизни. Потом у него пошла из носу кровь. Оставшиеся две недели скоротали кое-как. И уже не радовал тугой грудастый песок. Море часто штормило. Не хотелось возвращаться в гостиницу: в номере стояла вонь от его дохлых крабов и морских коньков.