«Янтарная комната», роман

Сашеньку к тому времени уже забрали из больницы. Когда он пришёл к Гройсманам, Юля была в школе. Он вроде бы и не присматривался… И всё же заметил, что Сашенька ходит чуть странно. Везёт тапочки по полу – а они будто клейкие, цепляют. Сергей говорил весело, как ни в чем не бывало, но она остановила его взглядом. Опустила глаза, а потом снова посмотрела – прямо. И он понял, что притворяться не нужно, ни к чему. Такая вот странная, бледненькая, она стала ему в тысячу раз дороже.

Он вывел её погулять. Еле уговорил. А потом на лестнице увидел, как она спускается, – и испугался. И одновременно захлебнулся от нежности. Без разрешения – будто много раз уже делал это – взял её на руки и понёс. Даже не поцеловал. Только ткнулся лицом в густые жёсткие волосы.

В тот раз ему впервые не хотелось возвращаться в Москву. И всё казалось полнейшей ерундой. Диплом, распределение, должность художественного редактора в большом издательстве.

15

"Он нёс меня на руках, а мне совсем не было стыдно. Я не боялась, что ему тяжело. Он нёс меня… почти как ты. Помнишь? Когда приехала скорая помощь. Ты так странно дышал, рывками… И в каждом твоём выдохе прорывалось какое-то слово. Я ведь всё слышала. "Ничего, ничего! Я тебя спасу! Я весь мир переверну! Я повезу тебя к доктору Барнарду!" Почему к Барнарду?

Бедный, бедный мой папочка! Успокойся. Я уже привыкла. Привыкла в ту же ночь, в больнице. Помнишь, был салют и шёл дождь? Такой размазанный салют в дожде. Засветится – и становятся видны лица детей. Некоторые – почти грудные. Господи! До чего обидно было! Почему – я? А потом подумала: с кем бы это ни случилось, каждый спросит то же самое: "Почему со мной?"

И всё. Больше я таких вопросов не задавала.

Честное слово, это не так страшно, как показалось вначале. Почему-то я всегда, с самого детства, знала, что впереди меня ждёт большая беда. И ты всегда знал, правда?"

"Правда. Всегда знал. Теперь даже как-то легче стало. Видимо, и я ждал чего-то… Совсем уж… А с этим мы справимся. Всё, что есть на свете… всё, что можно сделать – я сделаю. Ты у меня такая!.. Честное слово, я не эгоист! Я не радуюсь: вот, мол, теперь она всегда будет с нами, только наша... Нет. Нет. А Серёжа… Ты не горюй, ты не жалей о нём. Я всегда знал, что Костина сказка – сказка и есть. Но не мог почему-то сказать ему: да брось ты, наконец, свои бредни.

Я его любил, Серёжку. Честное слово! Почти как Юльку! Но для тебя он не годился. Сам не знаю чем – но не годился.

Даже если бы с ним не случилась такая скверная история – всё сошло бы на нет. Ничего! Будет, будет у тебя счастье! Настоящее! В сто раз лучше!

Я это говорю, потому что ты не слышишь меня.

Ты у меня и красивая, и умница. Но главное… Тебя хочется носить на руках. Помнишь… когда нам случалось поздно возвращаться из гостей… Ты обнимала меня за шею и клала на плечо головку. Я шёл и слушал, как ты дышишь. И хотелось идти, идти, идти вот так всегда.

Серёжа… Если бы он действительно был мужчиной, действительно любил тебя, – мог бы, в конце концов, плюнуть и на диплом, и на распределение. Обошёлся бы и без Москвы. Не стоит он тебя! И никто тебя не стоит…"

"Папочка! Ну при чём тут диплом? При чём тут Москва? У него уже родился ребёнок. Ты же сам понимаешь: ребёнок – самое важное. А я… Я почти не думаю о нём. Стараюсь не думать.

Я тоже всегда знала, что ничего не будет. И вдруг… сбилась как-то…

Мне его жалко, а не себя. Он и так её не любил. А вдобавок ещё эти скандалы… Деканы, родители, ректоры, парторги… И в результате – свадьба… Ужас! Как они смотрели друг на друга? Как теперь он смотрит на неё? А она на него? Наверное, они смотрят только на ребёнка. Разговаривают через ребёнка…

Ведь всё у них уладится, правда? Он мне – брат. И всегда будет братом. Ты напрасно, ты совершенно напрасно волнуешься. А Дмитрий… Дмитрий – просто друг. Скорее даже – учитель… Он очень хочет, чтобы я подружилась с его женой. Она пишет мне коротенькие письма, отдельно от него. Знаешь, она тоже тяжело больна – так что дело не в моей болезни. Она старше, она умнее, с ней интереснее. Да мне от Димы ничего и не надо было, кроме писем. А письма ведь остались! Но я тебе признаюсь… Когда он сообщил мне о том, что женится, я немножко поплакала. Совсем капельку. Но всё равно – стыдно.

Папа! Можешь себе представить: наша Юлька чуть-чуть злорадствует… Да-да! Наша добрейшая Юля, которая любит всех на свете! Она радуется, как человек, который что-то предсказывал, и вот его предсказание сбылось. Она сейчас и к Серёже, и к Диме относится лучше, чем прежде. Волнуется… Хочет, чтобы Серёжа приехал сюда с малышом. А в жену Дмитрия она вообще влюблена!

Папа, Юля у нас совсем взрослая… Она взрослее меня. А я всё ещё делаю для неё игрушки. У меня получилась красивая вазочка. Смотрю – и не верю, что такую прелесть сделала я. Знаешь, взяла обычную колбу, круглую, с горлышком – и оклеила её битым янтарём разных цветов. Получилось не так, как я хотела, – но гораздо лучше! Правда, на неё ушёл весь мой костяной янтарь. Где теперь взять?

Эх, не хватает у меня сил обтачивать большие янтарины… Ну, ладно. Вот ты вернёшься – и будешь мне помогать. Мама ходила с моей вазочкой из квартиры в квартиру. Все соседи восхищались. Анна Даниловна хотела даже купить.

Как жаль, что умерли Алла Николаевна и Лидия Петровна! Я бы им показала мою вазочку. Вот кому бы точно понравилось!