«Янтарная комната», роман

Впрочем, и в Сашеньке больше не было того, прежнего… звона. Что ж… Дама с высшим образованием. Правая рука начальника отдела. Личико уже не такое круглое. Более изящное, худенькое. А вот по какой причине – худенькое…

Всё-таки хорошо, что он купил им эти африканские блузки. Будут носить с джинсами. Был бы хороший подарок "под ёлочку", но к Новому году он никак не успевает.

17

Сергей подошёл к окну. Снег не прекратился, но стал реже, мельче. Окна Гройсманов, как всегда, выделялись своей яркостью на общем фоне. Видны были разноцветные лампочки на ёлке. Что-то двигалось туда-сюда – не разобрать. Снова зазвенел телефон, и это была уже Юля.

– Послушай, отшельник, может, всё-таки придёшь к нам? У нас весело. И кофе такой, какого ты ни разу в жизни не пил. Наша гостья приготовила. Она, между прочим, искусствовед, ты бы её развлекал. А то ей с нами скучно. Одни технари да военные.

– Военные?

– Да.

– И как, в высоком чине?

– Не очень. Так может, всё-таки…

– Нет, Юлька, честное слово, я вам только настроение испорчу. Я не шучу. У нас тут был небольшой скандал…

– А-а…

Собственно, скандала не было. Было несколько слов, брошенных родителями напоследок, уже в дверях. Сначала они долго упрашивали его идти к Филатовым, а потом вдруг решили выложить ему свои заповедные мысли – причём с небывалым единодушием.

Начала мать. "Что ты ходишь целый день, как в воду опущенный? Что ты демонстрируешь? Чего ты от нас ждёшь? Чтобы мы тебе сказали: "Разводись с ней, бросай ребёнка, переезжай сюда"? Так вот, ничего такого мы тебе не скажем! Твоя кровать, твой стол – всё на месте. Поступай, как знаешь, а от нас советов не жди". И отец подкинул: "Ты с нами не советовался, когда с нею ложился!"

А он и не думал с ними советоваться. Ничего от них не ждал. Или ждал? Да, наверно, ждал, что они начнут поливать Надежду и её мамашу. И вообще Москву. А он станет спорить, защищать…

Не получилось.

Он зашёл к Гройсманам на следующее утро, часов в двенадцать. Они ещё не завтракали. Ходили по дому в халатах. С первого взгляда было ясно: вчера произошло нечто странное, нечто важное. Сашенька выглядела чуть-чуть рассеянной, а Юля следила за этой рассеянностью с тревогой и… Пожалуй, с безнадёжностью.

Рита вроде бы ничего не замечала и ругала Сергея за то, что не пришёл накануне. У них, мол, никогда не бывало таких интересных вечеринок. Гости – хотя и оказались в доме впервые – не только сами не стеснялись, но и всех вокруг растормошили, завели. Будто всю жизнь с ними были знакомы! А лейтенантик, сын доктора Добриной (помнишь доктора Добрину?) – ну просто артист, настоящий артист! Он тут и Чарли Чаплина показывал, и Утёсову подражал, и даже Людмиле Зыкиной! Закроешь глаза – вот Зыкина поёт, и всё!

Одновременно Сергея буйно закармливали. И хотя он уже отъелся у родителей, всё казалось невероятно вкусным. Особенно обломки жареной утки, которую по собственному рецепту изготовили Сашенька с Юлей.

Сергей ел, шутил. Ему было очень хорошо и спокойно в их комнате, заполненной серебристым, проникновенно-тихим светом. На фоне окна подрагивал, покачивал лапами силуэт ёлки.

Сашенька ставила одну за другой пластинки, присланные Дмитрием. Концерты Моцарта. Некоторые из них Сергей слышал и раньше. Но в это послепраздничное затянувшееся утро музыка звучала по-новому. Больше трогала. Глубже задевала. Она будто рождалась прямо сейчас, вот здесь, на проигрывателе. Музыка проникала, как свет. Шла, как снег.

Он всё знал. Так, будто перед приходом сюда прочёл программку с описанием грядущих событий. Начиная с завтрака и кончая посыльным из бюро добрых услуг. Он один не удивился его появлению. Знал даже, что именно лежит в доставленной коробке. Букет замёрзших роз и какой-нибудь дорогой пушистый меховой медведь. Сергей ошибся только в одном: букет был привязан не к медведю, а к огромному тигру.

Сашенька покраснела. Давно она не бывала такой румяной, такой сияющей. Она прижала к себе игрушку порывисто… и не вполне искренне. Этот подарок был не в её духе. Она часто высмеивала новое поветрие – дарить взрослым людям громоздкие, ненужные игрушки. И если кто-то из сентиментальных подружек преподносил ей собаку или зайца, она без угрызений совести тут же передаривала их детям во дворе.

И вот она стояла, обнимая тигра. Богатая, нарядная игрушка.

Морковно-золотистый тигр удивительно приятно ложился на руки, на плечи. Его забирали друг у друга, изгибали длинный полосатый хвост, мягкие болтающиеся лапы. И позы получались всё забавнее.

Вещь была дорогая, и Сергей уже придумывал, что станет говорить, как отказываться, когда Сашенька предложит взять тигра для Вовки. А потом вдруг понял: никто ничего не станет предлагать. Тигра уложат на спинку дивана.

Именно так и поступили.

Сергей знал, что через два-три месяца получит приглашение на свадьбу. И это знали все. Даже Рита.

Я хотела бы написать снегопад. Я хотела бы написать снегопад как концерт Моцарта. Я хотела бы написать двенадцатый концерт Моцарта. И восемнадцатый. И двадцать третий. И двадцать четвёртый. Я хотела бы написать все концерты Моцарта. Боже, как я завидую Моцарту!

Я хотела бы писать концерт Моцарта без бумаги, без пера. Сразу – сочинять его и тут же дирижировать. Я хотела бы быть оркестром и каждой скрипкой в этом оркестре. И каждой флейтой.

Я хотела бы сочинить снегопад. И быть каждой снежинкой.

Часть третья. Апрельская сирень

"Не бойся, моя девочка!"

"А я и не боюсь".

"Совсем?"