«Високосный дневник», повесть

– Новая фельдшерица? Ты меня не стесняйся, дочка, нам работать в одной смене… Иди-ка сюда, смотри, вот здесь я оставляю хлеб, помидорчики, там в буфете есть еще немножко плова в синенькой кастрюльке. Помидоры со своего огорода, плов моя половина готовила, не побрезгуй, а то ведь сутки будешь куковать не евши… И печеньице бери.

– Юля, знай, Сан Саныч – слободской куркуль, но не жмот! Вот какой наблюдаем парадокс! – весело сказал Вовчик, демонстрируя оголенный мускулистый торс.

– У молодых мозги набекрень. Голод вам не страшен. Вот и ты, Володька, вечно на одних бутербродах. Так нельзя. Желудок испортишь.

– Я – холостяк, то есть разведенный, готовить некому, мне и бутерброды сойдут, правда, Юлька? – Вовчик подмигнул ей, просунул руки в короткие рукава халата и застегнул его на две уцелевшие пуговицы – вместо утраченных торчали только пучки ниток.

– Переодевайся. Пошли, Сан Саныч, перекурим, пока дама-мадама переоденется.

Сан Саныч вышел из бытовки вслед за Вовчиком, деликатно притворив за собой дверь.

И тотчас тревожная тишина окружила Юльку. Она открыла скрипучую дверцу выделенного ей шкафчика и вздохнула.

Зинаида Матвеевна ураганом ворвалась в бытовку и сказала Юльке:

– Быстренько в сестринскую, сегодня принимаем смену вместе, все запоминаешь с первого раза. Если не надеешься на память, лучше записывай!

Через несколько минут Юлька была уже на месте. За белым письменным столом сидела женщина, с которой они познакомились вчера утром, – фельдшер Ольга Васильевна. Эффектная, высокая, стройная. Ольга сурово посмотрела на Юльку:

– Нечего меня так пристально разглядывать, я же не мужик!

Юлька смущенно отвела взгляд. Ольга раздраженным тоном начала комментировать содержание журнала наблюдений. Процитировала запись, касавшуюся одного из обследуемых:

– Николай Пасечник, в отделении десять суток. «Сон крепкий, без сновидений, просыпался один раз в течение ночи (в туалет). На вопросы отвечал быстро, четко, адекватно. Настроение удовлетворительное, бодр. Беседует с соседями по палате. Аппетит хороший. Жалоб не предъявляет». Следует записывать утром и вечером наблюдения по каждому больному, а потом все это докладывать на пятиминутке врачам. Понятно?

Вовчик сидел на посту и с улыбкой наблюдал за Ольгой Васильевной. Он весело подмигнул Юльке.

– Не отвлекайся! –  строго сказала Ольга Васильевна. – Вот еще один журнал для учета больных. Тут все элементарно: при поступлении больного заполняешь все графы из сопроводиловки, заводишь «историю» – заполняешь бланк. Хранятся истории у заведующей, с ними работают врачи, у нас – только листы назначений.

Ольга открыла зеленую коленкоровую папку. В папке находились два листа по три-четыре строчки в каждом.

– Как видишь, назначений – кот наплакал.

– Ольга Васильевна, скажите, пожалуйста, вот в учете в адресной графе кое-где четыре буквы «Б–О–М–Ж» – это что?

Вовчик захохотал. Ольга удивленно подняла брови:

– Без. Определенного. Места. Жительства. Пора бы знать! – Она взяла журнал под мышку и вышла из сестринской.

– Малыш, ты правда не знала, кто такие бомжи, или шуткуешь? – все еще посмеиваясь, спросил у Юльки Вовчик.

– Впервые слышу о них! Это кто – бродяги?

–  Ты – сплошная невинность. Дитя. Хорошо еще, что мы с Санычем будем рядом, без нас ты наверняка пропадешь! А на Ольгу… не обращай внимания, она у нас хоть и хабалка редкая, но тетка добрая. Одинокая она, жизнь личная у нее не складывается, понимаешь?.. Да что ты можешь понимать, молодая, красивая… Что ворчит на тебя, в голову не бери. Все четырнадцатое осведомлено, кто тебя сюда устроил. Александра проболталась, а у Ольги на твоего Никитина виды были когда-то. Он, кстати, часто у нас бывает по службе.