«Високосный дневник», повесть

«Лучше бы, – подумала Юлька, – он об этом промолчал». Она машинально  заглянула в шкаф с медикаментами. На стеклянной полке лежало несколько пожелтевших картонных коробок с ампулами: коргликон, кордиамин, кофеин, аминазин. Флаконы с растворами для инъекций стояли рядом: знакомый физраствор и неведомый загадочный сульфазин.

Юлька осторожно выглянула из сестринской, чтобы увидеть «половину больных». Несколько мужчин в больничных пижамах прохаживались по залу.

– Не мечтай встретить здесь настоящих сумасшедших, – угадав Юлькин интерес, предупредил Вовчик. – Большинство косят, на больничке лучше, чем на кичмане, – и харчи, и вообще…

– Я почти ничего не поняла из того, что ты сказал… – растерялась Юлька.

– Трудно мне с тобой, – засмеялся Вовчик и пояснил: – наша здешняя жратва лучше тюремной баланды. И пачек меньше дают… Теперь ясно?

– Не совсем, – призналась Юлька.

– Ну! Шизанутые! Выходи оправляться по двое согласно списку! Первая пара на выход! – Вовчик зазвенел ключами, открывая решетку, за которой уже стояла первая пара. Они выкрикнули свои фамилии:

– Пасечник!

– Петров!

Вышли друг за другом, прошли мимо отворенной двери сестринской. Первый – угрюмый сорокалетний мужчина, второй – улыбающийся, с придурковатым выражением лица подросток. Он на секунду остановился перед Юлькой, и Вовчик сразу же легонько поддал ему носком под тощие ягодицы:

– Не тормози, Витек! За вами еще восемь пар, а времени – большая дуля. Ты же знаешь, кто не успеет из-за тебя в гальюн, разберется потом с тобой персонально!

Юлька с нескрываемым удивлением наблюдала за странной процедурой посещения туалета парами.

Потом она заглянула в большой стальной стерилизатор с надписью на крышке «Шприцы». Шприцев с рыжей градуировкой на прозрачных цилиндрах, усеянных каплями воды после кипячения, было около десятка, разных размеров.

Ольга Васильевна вернулась в сестринскую со старшей и заведующей. Старшая протянула Юльке исписанный листок бумаги.

– Юлия Михайловна, вот график  назначенных анализов и врачебных собеседований на сегодня. Пасечника поведешь на энцефалографию в главный корпус, договорились на пятнадцать часов. А ты, Вовчик, готовься к прогулке перед обедом – погода нормальная. Не забудь, что сегодня вечером – бритье… Сейчас должен поступить новый больной, давно уже сюда выехали, будем принимать.

Они вышли, а Юлька осталась стоять посреди сестринской. Из задумчивости ее вывел Вовчик:

– Не боись, Юль, справимся. Сейчас Михась придет принимать болезного.

– А я уже здесь! – в сестринскую заглянуло круглое веселое лицо молодого  милиционера, а затем показалась его плотная, казалось, лишенная шеи фигура. – Скоренько примем клиента из СИЗО и поведем вольтанутых гулять! – Он потер ладонь о ладонь. – А клиент этот не мудозвон какой-то – та-а-к одну парочку уконтрапупил, что пол-Одессы на ушах! Девчонка, кажись, изменила ему, и он, наркоман, ее вместе с любовником покрошил на винегрет!

Юльке не верилось, что такое могло произойти  на самом деле.

От резкого звонка входной двери Юлька вздрогнула.

– Прибыли! – сказал улыбчивый Михась и побежал открывать. Вовчик отправился следом, засовывая в карман брюк внушительную связку ключей.

Юлька, юркнув за Вовчиком, украдкой выглянула в коридор, ведущий к выходу. Задней дверью к крыльцу был припаркован фургон. Его двустворчатая дверь с зарешеченными окошками распахнулась. После милиционера из фургона на ступеньку крыльца спрыгнул человек с заложенными за спину руками.

Юлька вернулась в сестринскую, где она чувствовала себя более уверенно. Она посмотрела в листы назначений и быстро выяснила, что на сегодня инъекций никому не назначено. Нужно только выдать таблетки – противосудорожное эпилептику и анальгин больному с разрывом связки голеностопного сустава. Еще – поход на энцефалограмму и анализы нового пациента.