«Второй шанс», повесть

А. В. принял душ. Побрился, потом долго, со вкусом, причесывался. Потом надел легкий летний пиджак. Из зеркала на него теперь смотрел не пятидесятилетний кекс, а стильный киноактер в роли пятидесятилетнего кекса.  Разница была трудноуловима, но важна.

А. В. взял пару волшебных бумажек из пачки – и легко выпорхнул на воздух московского лета.

Кто-то чирикал – возможно, птица, возможно, чей-то мобильник. Ветер распахивал всё, что можно было распахнуть. Ветер был теплый и нес какой-то горьковато-соленый запах. То ли моря, то ли чебуречной.

А. В. ощущал в себе скорость как возможность, но никуда не спешил. Он вынул мобильник и не раздумывая нашел телефон Любочки. Быстро, легко, уверенно и ненавязчиво записался к ней в гости. Любочка была не против, даже выразила слабую радость. Спросила, напомнить ли дорогу. А. В. изящно ответил, что надеется найти, а если что, позвонит.

Он приблизительно помнил даже метро, но оказалось, что Москва хранится в его пассивной памяти. А. В. с неожиданной легкостью вышел к дому девушки, причем не путем внимательного частника и не вывернув наизнанку свой зигзагообразный путь к метро, а третьим способом. Мастеровито, идя словно по компасу, вырезая дворами диагонали.  Впрочем, у подъезда чудеса кончились – и он вынужден был позвонить Любочке, уточнить номер квартиры и вообще порядок преодоления кодового замка.

Уточнил.

Да, чтобы не забыть, он приобрел у метро торт, чудесный низкокалорийный торт с обилием ягод и вообще фруктов.

Во дворе Любочки кто-то мяукал, то ли младенец, то ли все-таки кот.

И я был молодым. И она состарится.

А. В. с удовольствием ощутил пальцами легкую резь перекрещенных бечевок над крышкой торта.

И вошел в прохладу подъезда.

***

Валерий вышел на платформу встретить дочь. Тут уже было чему удивиться, потому что у него отроду не было дочери. Был сын, но это не одно и то же.

Он вышел на платформу и закурил, хотя вообще не курил. Валерий был внутренне готов к тому, что ближе к ночи электрички ходят крайне редко, но нет, они сновали буквально ежеминутно, туда и сюда, чаще, чем поезда метро. Входили и выходили несметные толпы народу. И платформа оказалась невероятно узкой, полтора шага, того гляди, сметут под встречный. Да и как узнать свою дочь?

И, опупев от этой суеты, Валерий шагнул в одну из электричек.

Внутри оказалось, наоборот, одиноко, пусто, сумрачно и отчего-то сыро. Валерию, собственно, никуда не надо было отъезжать, поэтому он смотрел в окно с досадой, мысленно отматывая маршрут назад.

Электричка шла по атипичным местам. Во-первых, часто виляла. Во-вторых, это явно был город, а не пригород, огромные дома, просто огромные, какие-то необъятные левые площади с гигантскими памятниками, багровые тучи, снова огромные дома. Валерий напряженно ждал остановки.

Дождался. Вышел.

А здесь почему-то не было вообще ничего, помимо чахлых кустов до горизонта. Не прямо напротив, а по диагонали располагалась встречная платформа, на ней стояла темная электричка. Валерий пошел туда – электричка отъехала. Платформа оказалась короткой, со скамейку. На ней, как на скамейке, сидел мужик.

—  Скоро следующая? – спросил Валерий.

—  Это последняя, — ответил мужик и нахохлился.

Валерий понял, что не встретит дочь, а это, возможно, был последний шанс ее встретить. Ему стало не страшно, но так безнадежно и горько, что он вытянулся и проснулся.

***

 Валерий проснулся в своей постели. Справа перед зеркалом прихорашивалась жена. Обернулась на Валерия и посмотрела на него свысока, на правах того, кто первый проснулся.

—  Что дергаешься? – спросила жена. – Жанна Фриске приснилась?