«ООО, или клуб любителей жизни и искусства», роман

— Никто не хочет работать. Мир вымрет от непрофессионализма. — Митя давно размышлял над этой проблемой, а тут как раз появилась возможность опробовать ее на публике, разболтать, как морскую соль для полоскания горла. — Раньше стать детективом-следователем мальчишки мечтали так же, как стать космонавтом или водолазом. Это же так интересно: погружаешься в тайну, как в Марианский жёлоб. Там, в глубине, где, кажется, уже нет жизни, ты находишь маленькую живую зацепку, и никакие тонны воды не способны лишить тебя мысли. А нынешние… — Митя махнул рукой.

— А что ты хочешь? Расслабление мозгов — ориентировка на деньги, а не на действие. — Кузнец знал, о чем говорил, его зять работал в милиции. — Есть преступление. Его срочно нужно раскрыть. А как? Ищем того, кто может сойти за преступника. Зачем ломать мозги, искать улики, сопоставлять, думать, решать нелогические задачи? Можно все сделать гораздо проще. Просто сесть и сочинить расследование.

— Абсолютно в точку, — согласился с ним Митя. — Создать виртуальное  пространство. Поменять фигуры местами. Какая разница, кто у нас сегодня будет преступником. Сегодня не повезет тебе, завтра мне. Ну выпадет из этой искусственной игры несколько фигур: кого-то убьют в процессе допроса, кого-то в тюрьме. Кто пожалеет об этом? А убьют-то, ребята, по-настоящему. И убьют человека случайного, просто попавшегося под руку, не входящего в материальное поле этого события, а выхваченного злым роком из своей неустойчивой судьбы. 

— Так кто все же убил? — очнувшись от своих глубоких мыслей, поинтересовалась Аделаида.

Все это время она пребывала внутри увлекшего ее романа «Белочка во сне и наяву».    

— Свидетель. — Тут же ответил Митя. — Тот, кто сидел у окна и видел того, кто убил.

— Бедняга. — Посочувствовал Циркач.

— А нечего было курить по ночам. Дети давно ему говорили: «Бросай, папа, бросай, это до добра не доведет». И как в воду глядели.

«Вот гады, сочинители, аферисты, убийцы», — кричал Тофи, но его никто не захотел озвучить.

— День завтрашний вряд ли принесет хотя бы малейшее утешение в этом вопросе, — отозвался Мудрец. — Искусство аферы за последние годы вытеснило все другие виды искусств…

«О, здесь, я думаю, меня будут цитировать без купюр», — обрадовался Тофи. И следующий текст Мудрец произносил уже своим голосом:

— В головах зреют деньги, растут животы, прорастают рожки, деятелей финансового искусства все время пучит. Народ задыхается от газов. Экологи, конечно, бьют в колокола, но для денежных магнатов звук колокола — пустой звук — антинародные валютные беруши и антифоны непробиваемы.  

— Скажите, Мудрец, именно эту мысль вы сегодня выводите на подиум? А на какой, интересно, доход вы рассчитываете?

— Мысли, идеи — они бесценны, Модельер. Облаченному в слепящую материю это вряд ли будет понятно. И потом, зачем вам одна мысль — вы же ни с чем не сможете ее стачать. Трансцендентное невозможно приметать к имманентному, а уж тем более пристрочить. Пространство не терпит грубых швов. А если говорить о дилетантизме, то пекарь, швец, кузнец, боксер в искусстве дилетанты, но они умеют всё. Спеть — пожалуйста. Станцевать, стишок сочинить, на баяне сыграть, известного политика спародировать, пейзаж маслом — пожалуйста. Всё понемножку и без претензий. А профессионалы в законе — ни шить, ни печь, от компьютера  не оторвешь, а замечание сделаешь — огрызаться будут, а под горячую руку попадешь — покусают.

— Согласен, — Митя выразительно посмотрел на Музыканта. — Иногда то, что делает этот профессионал, еще больший дилетантизм, чем любительское пение в одной октаве.  

Приемная находилась справа от входа. Сделаем небольшой акцент и на ней, а не только на ее обитателях.

Это была довольно большая комната с несколькими топчанами и креслами, между которыми в больших горшках, украшенных мозаикой, стояли цветы. Она соединялась с кабинетом Председателя.

Над столом Карины висела подаренная кем-то из художников картина. Осенний пейзаж, напоминающий Левитана. Остальные стены были чистыми, на них ничего не висело, кроме одного зеркала в металлической узорной раме.