«Венера Урбинская», повесть

Из приемного покоя повезли прямо в операционную. По дороге – еще один укол, после чего я сразу отключился. А потом так же неожиданно пришел в себя, но уже на операционном столе. Кто-то бил меня по щекам, глаза слепила бестеневая лампа, но какое я имел ко всему этому отношение, оставалось загадкой. Хотелось смеяться, что, видимо, было побочным эффектом анестезии. Убедившись, что я очнулся, один из обступивших меня врачей отдал распоряжение отправить больного в реанимацию. Стопудово, в этой компании он был главным. Еще несколько часов я не чувствовал боли, потом начали ныть и голова, и грудь. Но с этим я как-то справлялся, хуже всего были муки душевные. С предательством Лизы было трудно смириться, хотя можно ли назвать предательством ее верность Олегу? Вот только зачем было морочить мне голову, прикидываясь влюбленной? Хотя иначе ее план, наверное, не сработал бы.

Спустя два дня стало чуть легче. Но это если говорить о боли физической. С душевной все было с точностью до наоборот. Оставаясь наедине с самим собой, я все время вел виртуальный диалог, второй стороной которого была Лиза. И чем больше думал о ней, тем больше беспокоился. Что-то во всей этой истории было не так, концы не сходились с концами. Почему мной не интересовались ни полиция, ни прокуратура? Бесспорное покушение на убийство, а жертву никто даже не допросил! И препятствовали этому не врачи, самочувствие мое улучшалось. В палату периодически заглядывала медсестра, но выяснить у нее хоть что-то было невозможно, она делала вид, что не понимает, о чем речь.

На третий день следователь наконец явился. Был он, правда, больше похож на уголовника, судя по количеству тату на видимых глазу частях тела.

– Ну что, больной, как себя чувствуем? – спросил он фамильярно, что для следователя, надо полагать, в порядке вещей.

– Поймали их? – перебил его я.

Не понравился мне его взгляд. Издевательский, иначе и не скажешь, на жертву так не смотрят. Может, что-то раскопал про мою подпольную галерею?

– Давайте вопросы буду задавать я, а вы на них чистосердечно отвечать, – с подчеркнутой иронией заметил следователь.

Сталкиваться с этой категорией людей мне никогда не приходилось, о чем я никогда не сожалел. Следователь оказался эдаким весельчаком, что никак не радовало.

– Так кого, по вашему мнению, мы должны были поймать? – поинтересовался он, продолжая улыбаться.

Но глаза сощурил недоверчиво, что ни о чем хорошем не говорило.

– Ну, тех, кто на меня напал, – осторожно ответил я.

– А много их было?

Невинный такой вопрос, на который невозможно ответить прямо. Сомнения, мучившие меня последние дни, вновь напомнили о себе. Разве не могло случиться так, что Олег подстерегал не меня, а нас обоих? Если Лиза была честна со мной, то и с ним, наверное, тоже. Прочитав ее письмо, он из ревности мог решиться на что угодно. Только теперь я осознал настоящую причину своего беспокойства – судьба Лизы, вот что подсознательно меня волновало. Но спрашивать о ней следователя бессмысленно, все равно не ответит.

– Скорее всего, один, – ответил я уклончиво. – Там темно было.

– А ведь как уверенно вы спросили, поймали ли их? – подчеркнул следователь.

– Оговорился, – любезно пояснил я. – Утверждать ничего не могу, никого не видел, потому что после удара по голове отключился.

– Удобная позиция, – не менее любезно произнес следователь. – Жаль, что полиция не нашла никаких следов этого удара. А отключились вы, по мнению врачей, от потери крови. Вас ранили ножом. Кстати, в подъезд вы зашли один?

– С Лизой.

Он мрачно улыбнулся. Похоже, собирался затянуть на моей шее удавку, тем более что все козыри были у него на руках, а меня в этот момент вообще ничего не волновало, кроме судьбы Лизы. Не стерпев неизвестности, я спросил:

– С ней все в порядке?

Не думаю, что он был садистом. Но отвечать не торопился, глядя куда-то мимо меня. И лишь спустя минуту отстраненно сообщил:

– Она умерла.