«Девяносто первый или путь в бронзу», окончание романа

Сколько помнил себя Фома Степанов, нескучным калейдоскопом менялись перед его глазами картинки разных городов империи. Хозяева, братья Полосухины, возможности труппы оценивали трезво – губернские центры их цирк, за редкими исключениями, объезжал стороной. И публика там повзыскательней, и своих королей манежа – пруд пруди. То ли дело провинция, хоть дневное представление, хоть вечернее – полный аншлаг. Так чего лучше – колеси себе от малороссийского Кременчуга до приволжского Камышина, срывай аплодисменты да опустошай карманы непритязательных зрителей! А уж растянуть шатёр где-нибудь, скажем, в Одессе – на это уже определённая смелость требуется. А уж о гастролях в Санкт-Петербурге бродячему артисту и мечтать не приходится.
Утомительно длинная дорога осталась позади, и Фома Степанов ступил на перрон Николаевского вокзала столицы. Втянутый в поток прибывших пассажиров, вышел он на Знаменскую площадь и… застыл заворожено. Людская толчея – сплошь все нарядные и важные, как показалось Фоме, конные экипажи всевозможных типов и размеров, автомобили, гул оживлённой привокзальной площади… Большой город вскру-жил голову пареньку из глубинки.
Фома пересёк Лиговскую улицу и вышел на Невский про-спект. Хотел ехать электрическим трамваем, который раньше и видеть-то не доводилось, но заробел немного, да и хотелось лучше рассмотреть город, и он зашагал по тротуару, глазея по сторонам. Никогда раньше Фома не интересовался архитекту-рой, а теперь вот шёл, разглядывая дома на проспекте и пора-жаясь их красотой и сдержанным величием. «Ох и городище отгрохали! – не уставал восхищаться Степанов. – И это ж за сколько?.. За двести лет всего-навсего. Потрясающе!» Несмот-ря на уличное многолюдье, не отпускало ощущение простора в продуманной геометрии города. Впрочем, не пойди Фома по Невскому, а сверни налево, на Лиговку с её кабаками и прито-нами, получил бы он от посещения Питера совсем иные впе-чатления. А могло статься, и сгинул бы бесследно в босяцких кварталах столицы парнишка-провинциал, воздушный гимнаст бродячего цирка братьев Полосухиных.
Хотя, что это мы – если бы да кабы?! Отличительная чер-та нашего недосужного повествования: правда и только правда! Да и ни на какую такую Лиговку Фома Степанов пойти не мог, ибо имел вполне конкретные инструкции от товарища Сурена, где искать Никитича, в миру – Леонида Борисовича Красина.