«Девяносто первый или путь в бронзу», окончание романа

Степанов не принимал никаких решений, когда рядом с ним находился Симон, Камо. В любую минуту горец, обладая нечеловеческой интуицией, знал, что нужно делать: ехать или сидеть на месте, согласиться или отказать, атаковать или скрываться. После ареста наставника решения пришлось принимать в одиночку, – туманные инструкции и наставления Лошади только сбивали с толку, – из-за чего Фома часто оказывался в затруднительном положении.
Вот и теперь.
– …А Лейкина… Ты помнишь мадам Лейкину? – Аглая спешила сообщить городские новости и сплетни.
– Как же забыть Евдокию Ивановну? Известная госпожа…
– Так вот, мадам Лейкиной надоело сидеть дома. А тут ещё война, цены поднялись, денег не хватает. Словом, теперь Дуняша служит в ювелирном магазине. Ой, стоит теперь за прилавком, вся самостоятельная. Магазейщица!
– Неужто кто-то сейчас ходит в лавки ювелирные? – чтобы только поддержать разговор, вяло поинтересовался Степанов.
– Да ходят, ходят! Кому война, кому мать родна. Кто за-чем, правда. Кто-то продать приходит драгоценности. Вот, гово-рит, утром мужчина заходил, принёс хозяину подвески с изум-рудами. Я сама, конечно, не видела, но мадам Лейкина видела – краси-ивые, говорит, глаз не оторвать. И несколько монет зо-лотых. Старинных, испанских.
– Во как! И что за мужик такой?
– Дуняша говорит, не наш, не успенский. Из этих, как их… из геологов.
Фома едва не подавился кулебякой, которой потчевала его Аглая.
– Когда, говоришь, приходил?
– Да утром вроде. Или вчера.
– Спасибо, Аглаша! Вкусно готовишь. Я пройдусь, пожа-луй.
На месте изысканий, вблизи Успенского собора, всё гово-рило об окончании работ. Геологи разбирали вышки, грузили на подводы. Больше всех суетился Андрей – командовал подсоб-ными рабочими, давал наставления кучерам.
Геологи проживали в «Пражской». За пару дней наблюде-ния Фома изучил их рабочий график, узнал, что бывший пилот Андрей остановился в двенадцатом номере.
Вечером, поужинав в ресторане «Лиловый динозавр», все участники экспедиции сошлись на ночлег в гостиницу. Выждав полчаса, в «Пражскую» вошёл Фома Степанов. Номер он опла-тил на несколько дней вперёд сразу по приезду, до встречи с Аглаей. Лечь спать не решился, да и вряд ли удалось бы сейчас заснуть, если уже подступала, давала о себе знать зудящая бойцовская дрожь.
По всему выходило, что если Андрей является агентом Красина, то удача улыбнулась именно ему. Роль Степанова сводилась теперь к тому, что бы проинформировать Никитича о находке, не позволить геологу выйти из дела с найденными со-кровищами. Роль, то есть, побочная, второго или третьего пла-на. И по возвращению в Санкт-Петербург его, скорее всего, спишут, во всяком случае, о личных интересах, на которые на-мекал Леонид Борисович, можно забыть. Ой, как этого не хоте-лось!
А ведь спрашивал Красин: разве не хочется ему, Фоме Степанову, сделаться богатым человеком? Отчего не хочется – хочется! И можно бросить эту тревожную жизнь, опасные эти приключения и купить себе цирк. И не переездной, с дырявым шатром, а настоящий, каменный, где-нибудь в том же Белграде. Хотя Златанович продаст вряд ли, а два цирка в столице сербам не нужны. Ну, да ладно, не в Белграде, а где-нибудь в Кракове или Житомире. Мало ли в Российской империи городов, где и в помине нет цирка?
Часы показали три часа ночи. Фома вышел из номера и, стараясь не шуметь, спустился в холл. Портье не спал, и Сте-панов оглушил его ударом кулака. Бил не сильно – во всяком случае, связанный телефонным шнуром, с кляпом во рту, нахо-дился тот в ясном сознании.
– Где запасные ключи от нумеров? – спросил Фома.
Портье кивнул головой. Степанов отыскал нужный ключ и направился наверх, к двенадцатому номеру. Приложив ухо к двери, прислушался. Натерев ключ заранее приготовленным кусочком сала, достал из-за пояса и снял с предохранителя браунинг. Бесшумно отперев дверь, рванул на себя ручку и влетел в номер.
Взгляду явилась безупречно заправленная кровать, ме-бель и пол со следами недавней уборки. И – ни души!
Уже не таясь, Фома слетел вниз по лестнице.
– Где постоялец из двенадцатого? – прошипел он, выдёр-гивая из зубов портье свой носовой платок.
– Так съехали они час назад, – вытолкнул портье из осво-бодившегося рта. – Все съехали. Извозчика заказывали к ма-риупольскому поезду.
Фома схватил книгу регистрации постояльцев, нашёл две-надцатый номер. «Топорков, надо запомнить, Топорков».
– Почему сразу не сказал? – Не удавалось смирить ярость Фоме Степанову.
– Так вы же и не спросили, господин хороший.
– Тьфу! – Только и сплюнул налётчик.
Уехали денежки! Сплыли, улетучились! И с чем теперь ехать к Красину?!

Прорыв Дубинского