«Диада»

– Для нас – очень. Облака близко, две тысячи триста метров, – переход на целый день.

Разговор в Госау не давал мне покоя, словно незаконченная работа. Едва проснувшись, видела каменную хижину, прижавшуюся к высокой скале, снежники, слышала манящий голос – «Дерзни ночевать в снегах!»   И решила начать тренироваться. Томас согласился ходить со мной. И тогда появилась моя пациентка.  Она прилипла ко мне, как сестра-близнец, потребовав, чтобы я никуда не ходила без нее. Она заявила, что будет подниматься к Адамеку вместе со мной и что я обязана ей помогать. Она не считала себя женщиной-силачкой, и взглянув на меня, дерзко упрекнула:

– Тебя не терзают фобии и ты можешь лазать по горам с альпийскими гемзами, а меня тянет к земле, хотя я не могу жить, не оторвавшись от нее. Ты обязана мне помочь. 

Каждые выходные мы готовились к походу на Адамек, поднимались десятки раз на небольшое взгорье, должны были научиться ходить по горам, хотя в Литве не было ни гор, ни даже слов, похожих по значению на wandern на немецком, или hiking на английском. Пациентка демонстрировала настойчивость и не выказывала никаких признаков сомнений. Взбиралась изнеможенная, покрасневшая, но уверенно, решительно, даже люто размахивая палками, словно укротительница львов в цирке.  

Когда этим утром мы вышли из автобуса в Госау, и очарованные величавым зрелищем, смотрели, закинув головы, на заснеженные вершины Дахштейна, я заметила – она не любовалась горами. Сурово сжимая губы, твердо затянула пояс рюкзака, встряхнулась, ботинок зашнуровывала дольше, чем возле Литовских холмов,  и выпрямившись резким движением, понеслась вперед, как вихрь. Она мчалась энергично и отважно. При одном только взгляде на нее не оставалось никаких сомнений –  эта женщина жаждет стать победительницей необъявленного соревнования.

К хижине Адамека должны были подойти через восемь часов подъема. Маршрут я изучила так себе, не хватало фактов и логики для оценки возможных осложнений. Кого встретишь – неизвестно,  какие опасности ожидают – заранее невозможно предугадать. Лишь одно знала точно:  скалолазная веревка  в этом маршруте не понадобится, но будет несколько мест, где обязательно нужно будет ухватиться за цепи на скалах, так как серпантин закружится над пропастью. Об этом  я пациентке не обмолвилась ни словом.

Теперь мы стояли на высоком берегу Госау, где заканчивается безмятежная прогулка и начинается крутая горная тропа.  Я вспомнила день, когда пациентка попросила меня вместе подняться до хижины. Тогда это мне не казалось непреодолимым, а сейчас я не знала, так ли думает и она.

Возле озера она нарвала чабреца, и уложив его в карман рюкзака, бросила на меня быстрый растроганный взгляд. Я почувствовала, как затряслись мои руки и глубинная дрожь пронзила грудь. Теперь она походила на пятилетнюю девочку, преданную мне и фанатически верящую, что я не дам ей пропасть. Я справилась с волнением и осторожно спросила ее, не передумала ли. Она повертела головой, отвела взгляд под ноги, пытаясь спрятать признаки детской беспомощности.

– Нет...

Медленно и подчёркнуто спокойно мы повернули в узкую тропу, исчезающую в нагорье Дахштейна.

…Как только Томас предлагал остановиться и передохнуть, пациентка сразу реагировала возмущением и упреками. Вместе с тем она испытывать нетерпение, я же на ее вопрос – близко ли вершина? – спокойно отвечала, что сегодня придем. Отслеживая каждый ее шаг, я была готова подхватить ее, если она поскользнется или оступится.

Вдруг ясно послышался чей-то спокойный разговор, хотя близко никого не было. Посмотрела вверх, откуда донеслись звуки. На тропе, словно обросшей посеревшими зубчатыми скалами, увидела движущиеся фигуры. Они спускались вниз, и мы остановились в расширении поворота, чтобы безопасно разминуться.

– Доброе утро! – нас, улыбаясь, приветствовали трое мужчин с рюкзаками и женщина  в ярко-красной накидке. 

– Здравствуйте. Вы с Адамека? – вышел вперед Томас, кивнув мне головой и движением руки приглашая подойти ближе.