«Повесть о людях и о себе», (часть 1)

Потом другой юноша пытался поразить нас своим интеллектом. А под конец сразил наповал:

– Я уверен, что следующее стихотворение вы не одобрите.

Не ошибся. Лично я против того, чтобы рифмовать маты.

Но за юношу вступилась поэтесса Тамара Иванова:

– А я считаю, что молодой человек прав!

Это в ней заговорил дух противоречия. А это такая штука, которой можно управлять: стоило юноше сказать, что он будет не понят, и дух противоречия зрелой дамы вступился за него: она-де может понять все!

Саша Косенко с ней не согласился, и завязалась дискуссия о стихах, которые можно читать другим, и которые не стоит.

Я со смеху покатывалась, сидя на галерке, слушая их выпады: яростные – Тамарины, и насмешливые – Сашины.

– Вот вы же помните свои стихи, в которых есть подобное, а говорите!..

– Я с ними не ношусь, просто к слову пришлось.

– Нет, помните и гордитесь ими!

– Да я не запоминаю их специально!

Тут ко мне обернулся сидящий рядом горбоносый странного вида юноша и гордо сказал:

– А я из своих ста восьмидесяти стихотворений помню каждую строчку!

Я остро пожалела, что со мной сегодня нет Таньки, и посмеяться не с кем…

И еще я запомнила, как мудро и тактично вел себя в этой обстановке Виктор Алексеевич Погрибной. Это много позже я поняла его особую манеру хвалить, не захваливая, одним словом или его отсутствием дать понять молодому – и не совсем молодому – поэту, что он сел в лужу… Сказать так, чтобы после похвалы хотелось еще больше работать, промолчать так, чтобы можно было сгореть со стыда и преисполниться желанием исправиться…

Из всей этой юной толпы я запомнила одно имя – Лина Рыбальченко.

Она мне поначалу не понравилась: простенькая, круглолицая, скромная, но талантливая. Читала без высокопарности, со страстью. С мыслью.

Не понравилось, что ее особо выделил Виктор Погрибной.

Это потом мы с ней сошлись, несмотря на разницу в возрасте.

У меня к тому времени уже был солидный литературный багаж и прозы, и поэзии, у нее – небольшая подборка. И ее сразу приняли в ряды поэтов, куда я входила медленно. Ее учили, поддерживали, печатали.

А я писала в стол.

Не понравилось одно ее стихотворение. Собственно,  стихотворение о городе и селе. О том, что в селе – все подлинное…

А я – дитя города. И в городе подлинного не меньше. Но – оно другое.

Я написала злую пародию. 

В следующий раз презентовала свои претензионные стихи молодая поэтесса из района. Ни она, ни стихи ее мне не понравились. Дамочка была неглупа, но стихи – это не ум. Это энергетика. Это парадоксальные выводы, порыв и пронзительность откровений.

А в этих стихах мне чудилось желание доказать, какие мы все по сравнению с ней козлы… Хотя, возможно, я ошибаюсь, но вы же должны помнить об угле зрения…

Она прочла увесистую подборку. Потом, как всегда, по кругу мы высказывали свои впечатления.

Дошла очередь и до меня.

– А как ответить – вежливо или честно? – нахально спросила я.

Виктор Погребной сказал с нажимом:

– Вежливо-честно.

Вот так. Казалось – третьего не дано, а он нашел это самое третье…