«Ривчек», рассказ

А у старшей сестры Ривчика? Та дочь, что в Полтаве, актриса в театре, муж на радио работает. У них двое дочерей, одна уже на прокурорской работе, а вторая… Вторая хиппует — помните такое слово — хиппи? Новые времена, свобода мыслей, приоритет нравственных ценностей, пренебрежение удобствами быта, свобода от родительской философии жизни, свобода в отношениях полов, свобода, свобода… Ушла из дому. Куда? С кем? Как надолго?.. Еще одна племянница здесь, в Одессе. Прекрасные дети, дочь музыкантша, сын отличный фотограф, а муж… Хороший парень, весельчак, заработчик. Съездил в Киев в командировку, и — командировки, командировки, а от командировок ребеночек родился. Ушел в новую семью. А племянница подалась в Якутск — на заработки да подальше от дома, где стены не помогают… И рядом со своей родней опять-таки Ривчик. Который не кудесник, чтобы исцелить, но поддержит, посочувствует, подбодрит. И поможет деньгами, если нужно. А помогать деньгами, как показывает жизнь, нужно часто.

Чего только не было в большой семье Ривчика! Для всех был он родным человеком, и для Жени, может быть, роднее, чем для кого другого, потому что жена… Но нет, не жена. А сожительница!

***

Известно, что взрослые по-разному относятся к гражданскому браку. А вот дети должны одинаково к нему относиться, особенно когда это касается их собственных родителей. То есть дети относятся к гражданскому браку одинаково отрицательно. Потому что у них, у детей, всё должно быть, как у всех, — и папа, и мама, и чтоб по закону. А если у детей отец не родной, да еще с мамой не расписан, то как же это?

У Жени есть причина — не торопиться расписываться с Ривчиком. Оказывается, государство решило как бы извиниться перед теми неправильно репрессированными, кто остался в живых. А также перед родственниками тех, кто в живых не остался. Государство разрешило поставить их всех в очередь на получение квартиры. В том числе жен и детей. Конечно, если они нуждаются.

Насчет жен бывших врагов народа, то здесь государство обращало особенное внимание на нравственную сторону супружеских отношений. То есть почему бывшие враги народа назывались врагами? Потому что они сначала были с народом, а потом ему изменили. И за это были наказаны. Правда, ошибочно. А если жена бывшего врага народа вышла замуж за другого мужчину? Разве это не измена? И разве не нужно ее наказать? А если не наказать, то уж, во всяком случае, не награждать же жильем! Поэтому женщины, вступившие во второй брак, оказывались уже не женами бывших врагов народа, а бывшими женами бывших врагов народа, а бывшим женам жилье не за что давать. Надо было хранить верность! Даже мертвым. Вот так.

Конечно, всегда были и всегда будут женщины, верные памяти ушедших из жизни мужей. Всегда были и всегда будут. И кроме того, всегда были и всегда будут женщины, которые не смогут вступить в новый брак из-за того только, что дети, эгоистичные дети не могут трепетным своим сердечком воспринять замену любимого их папы на какого-то не-папу. Не случайно же старшая Женина дочь дольше своих младших сестер привыкала к Ривчику.

Но кто бросит камень в Женю? Ждала. Надеялась. Уже знала от людей, что надеяться не на что и что даже предлагают отказаться от мужа и оформить развод. Так нет же, не пошла в такой отказ. Могла для своей безопасности — и безопасности детей тоже — вернуть себе хотя бы девичью фамилию, и детям ее дать. Так и этого не сделала, так и жили все с фамилией врага народа… Я ей не адвокат. Но кто бросит в нее камень?..

Так вот, знающие люди объяснили Жене, что те, кто живет в подвале, считаются как нуждающиеся и имеют право на получение жилья. И тогда Женя решила скрыть от государства свое фактическое замужество и получить жилье для детей. И потому опять воздержалась от росписи в загсе.

Потом была длинная-длинная история хождения по кабинетам. Дети-то уже выросли. И обзавелись семьями. А как можно давать жилье мужьям дочерей и детям детей? На них, на этих врагов народа, не напасешься. Предлагали Жене одну комнату, на нее, а дети, мол, взрослые, пусть по месту работы и хлопочут. И дело шло по кругу. Пока не поехала старшая дочь в Москву, аж в Верховный Совет. А оттуда позвонили в Одессу, прямо в квартирный сектор, прямо инспектору товарищу П-вой, и порекомендовали предоставить жилье на столько человек, сколько их было в семье посмертно реабилитированного на тот момент, когда его, еще живого, арестовывали. То есть на четырех, считая и его самого.

Вот так, общими усилиями мертвых и живых, получили они две комнаты в коммуне на улице, которая Перекопской победы, а теперь снова Градоначальницкая. На семейном совете решили, что вместе с Женей пропишутся там младшая дочь с ребенком и старшая дочь. В подвале решили оставить среднюю — завод, на котором она работала, строил жилье, то есть была надежда, что дадут там.