«Собачий тупик», повесть

– Вполне справедливо, – не могла не поддержать предложение Стрелка.

– Решение принято единогласно. Привести приговор в исполнение! – провозгласила судья.

Террорист схватился за горло и рухнул замертво.

Собаки тоненько заскулили, и Стрелка пропела поставленным Мосичкиным тенором: «Собака лаяла на дядю фраера».

Как тут было Ниночке не проснуться в холодном поту?

***

Самый благодатный для неблаговидных воровских проделок час – предрассветный. И Жоржик его дождался. На мягких лапах, чтобы не потревожить храпящую на теплых камнях Жужу, он покинул свою лежку. Пришелец осторожно вынул из кармана галифе связку отмычек и мгновенно отпер замки. Оказавшись в холле и подсвечивая себе глазами, он хотел уже было обшарить потенциальные тайники патрициев. Но – не судьба. Вдруг зажегся свет и включилась сирена сигнализации. Было так оглушительно и ослепительно, что пришлось срочно погасить глаза и втянуть ушные раковины внутрь черепа. Доля секунды потребовалась Жоржу на грациозный прыжок за диван, где он прикинулся тем, что первым пришло на ум, – скомканным лоскутным одеялом. Мимикрия удалась бы абсолютно, если бы не отрыжка, вызванная стрессом и резким движением. Запахло серой, что не могло не вызвать у пришельца легкий приступ ностальгии. Одеяло за диваном украдкой вздохнуло.

Послышался гулкий топот босых ног. Хозяева, очумевшие спросонок, выскочили из спален. Ниночка трясла шипящими друг на друга папильотками, а Герман Валентинович размахивал рукой с тапком:

– Инопланетянами потянуло! Никак комета! – возопил он, принюхиваясь.

– Папа! Звони скорее на пульт, чтобы эту истошную сирену выключили! – Ниночка снова начала впадать в истерику.

Герман Валентинович заметался в поисках телефона. Нашел. Под столом. Дрожащими руками набрал номер, написанный крупно мелом на стене – для памяти. Через долгие несколько мгновений ему ответили.

– У нас сработка! – рявкнул он в трубку. – Никого тут нет! Явно ваши косяки! Безобразие!

Сирена наконец смолкла, оставив оскомину и звон в ушах. Герман Валентинович с облегчением расслабился, и опустив плечи, поплелся досыпать. Ниночка задержалась. Все равно после кошмара на нее напала бессонница. Она села в кресло, позевывая. Потом медленно подняла ногу, чтобы получше рассмотреть ее. Описала носком дугу в воздухе. Затем проделала то же самое другой ногой. Вот кто никогда не путал конечности. Одеяло за диваном обзавидовалось.

Тем временем Ниночка встала и без аккомпанемента пустилась в пляс. Она всегда любила это дело, хотя ее никто никогда не приглашал танцевать. Когда фокстрот плавно перешел в менуэт, она обернулась к дивану и увидела встающего с пола Жоржика. Крик замер у нее на устах. Она смотрела на ночного гостя с разинутым ртом.

– Хоп, мадам! И все печали улетели! – вкрадчиво запел Жорж, чтобы как-нибудь успокоить визави. – Хоп, мадам! Последний танец впереди! Амнистия, дорогуша. А вот орать совсем не обязательно. Я прибыл немного раньше, чем обещал. Не хотел будить. Кто ж знал, что у тебя тут сирена? Ты об этом не писала.

Пришелец раскрыл объятия, удлинив до нужных размеров верхние конечности. Но стать выше ему при всех стараниях не удалось. Он едва доставал до Ниночкиного плеча, что отнюдь не помешало ему ощупать ее ягодицы. Конечно, с чисто исследовательскими целями. Ниночка, спохватившись, шарахнулась от Жоржика.

– Боже мой! – взвизгнула она. – Я же не начесана! Не накрашена!

Папильотки полетели во все стороны, расползлись, жалобно попискивая, и спрятались за плинтусами.

– И не накрашенная я страшная, и накрашенная страшная… – продолжал напевать Жорж, глядя на растрепанную любимую снизу-вверх отрепетированным скабрезным взглядом.

***

Спать Ниночка отправилась только удостоверившись, что драгоценный гость удобно устроился на диване. Он услужливо осветил глазами ее путь в спальню в полумраке холла. Ее потрясли паранормальные способности любимого, и она даже смахнула слезу восхищения. Не удивительно, что на рассвете ей приснилось еще кое-что неординарное.