«Собачий тупик», повесть

Во дворе запели. Ниночка заплакала.

– Я так старался. Мне казалось, что они – настоящие друзья, – опечалился Мосичка.

– Я осталась без подарков ко дню рождения. Я им этого никогда не прощу! – билась в истерике именинница.

– Не расстраивайся, дорогуша. – Жорж хлебал водку из стакана. – Амикус фурэстэм пориссунт. Друзья – похитители времени. Так утверждали древние греки, и римляне с ними соглашались.

– Это на каком языке, на греческом или на римском? – всхлипнула Ниночка.

– Нельзя же быть такой необразованной, дорогуша! – возмутился жених. – У тебя папаша не только сармачный*, но и такой грамотный чудак. Ты, очевидно, не в него.

– Зато у меня вкус хороший! – взвизгнула патрицианка.

Тушь текла по ее щекам черными потоками.

– Глядя на твою прическу, не скажешь, – опроверг Жорж, икая. – Некому тебя было пороть. Ничего, я возьмусь за твое воспитание.

Герман Валентинович схватился за сердце, когда снова зазвонил телефон. Из динамика раздалось механическое, подозрительно напоминающее голос Жоржа: «Для того, чтобы победить на выборах, потребуется два миллиона пятьсот пятьдесят восемь тысяч преторианских сестерций и пятнадцать копеек».

– Господи, почему обязательно пятнадцать копеек? – обессиленно хмыкнул вконец ошеломленный патриций.

– Что-то обязательно должно осесть, – подчеркнул рассудительный Мосичка.

***

Раньше сны снились Ниночке редко. Теперь – повадились. Притом она отчетливо понимала, что это сон, и даже была способна отстраненно наблюдать и делать кое-какие выводы. Однако проснувшись, моментально об этом забывала и оставалась с неприятным привкусом своего бессилия.

И вот опять. Едва она угомонилась после неудачных и даже унизительных именин и задремала, ей вновь приснился обеденный стол, накрытый красным бархатом. Стол беспокойно гарцевал, поцокивая об пол витыми ножками, как жеребец в стойле. Обычно, когда мебель выходила из-под контроля наяву, Ниночка всегда знала, что делать. А тут как-то растерялась и смутилась. Хоть рядом были исключительно все свои. За столом – колдунья в вуали и с розой в волосах. По обе руки от нее нахальные Белка и Стрелка. А перед ними сама Ниночка, по-дурацки марширующая на месте:

– Докладываю. Сейф пуст. Прошу выяснить, кто злоумышленник.

– Все и так ясно, – хлопнула в татуированные ладони колдунья.

– Соседи, как пить дать, – поспешила уточнить Белка.

– Вероятно, – согласилась Стрелка.

– Нет, соседи еще с кайнозойской эры знают, что у вас в плите деньги спрятаны. Они бы вас давно ограбили, – опровергла собак колдунья.

– Логично. – Стрелка и тут не возражала.

– Тогда участковый, – высказала Белка предположение. – Он в последнее время к вам зачастил.

– Именно! – обрадовалась Стрелка – Участковый! Лицо у него хитрое, как у вора. Брутальный, хитрец!

– Гадить на своем участке непрофессионально. – Колдунья тасовала карты.

– Где живут, там не воруют. Таков воровской закон, – констатировала Стрелка.

Белка развела лапами:

– Тогда затрудняюсь с версиями.

Стрелка тоже развела лапами:

– Версий больше нет.

– Остаются двое подозреваемых – жених-пришелец и придурок-раб. – Карты мелькали в коротких пальцах колдуньи.

– Придется бросить жребий, – вздохнула Белка.