«Янтарная комната», окончание романа

Но он всё-таки остановился, повозился с ремнём, который не давал ей сползать с сиденья и, действительно, немножко давил.
Ветер собирал Сашенькины волосы… то рассыпал их по спинке кресла, то прикрывал ей лицо, по-дружески и чуть неловко предлагая подремать. Вот здесь, прямо на ходу. А что? Ведь спят же дети в колясках.
День был… из таких… из медлительных. Когда всё разворачивается понемножку. Когда на любой вопрос отвечаешь не сразу. Хочется только смотреть на небо, на небо…
Сашенька чувствовала себя так, будто долго-долго уже лежит в больнице. А Толик, вот, приехал её навестить. Как это глупо! Они оба давно замёрзли и устали. И не решаются войти в собственный дом! Ужасно хочется в дом – хотя бы посидеть на веранде. Или лучше в комнате. В конце концов, она имеет право кого угодно приглашать в свою комнату! Тем более – мужа!
Да и вообще: когда подписывали с Ларисой договор, речь шла только о маленькой комнате. О большой и не упоминали. Тем более непонятно, какие у неё права на Сашины вещи.
Надо же! Устроила истерику из-за того, что Саша подарила дочери китайскую эмалевую тарелочку, висевшую на стене! А когда Саша собралась с силами и сказала ей, что может дарить собственные вещи кому хочет, – хлопнула дверью. А потом целый час гремела на веранде кастрюлями, вёдрами, будто хотела всё переломать. И бурчала, бурчала – нарочно так, чтобы Саша слышала: "Кому-то горшки с дерьмом таскать, а кому-то, неизвестно за какие заслуги, вещи забирать из дому!" Знала, что после этого Саша не сможет к ней за чем-нибудь обратиться. А сама не подходила, не спрашивала… Лишь поздно вечером, когда Валера уже пришёл с работы, поужинал и засел смотреть футбол, явилась надутая.
Совсем молодая – а до чего ядовитая! Сознательно стремилась унизить! И ведь не придерёшься к ней. "А что? Вы не звали – я не приходила…"
Звонить Галине Васильевне бесполезно. Это поможет на день, на два. Да Лариса не слишком-то считается с мнением матери. И не хочется Саше ни слышать, ни видеть Галину Васильевну лишний раз. Лариса даже меньше виновата. Она какая есть – такая есть. Но Галина Васильевна-то знала, что собой представляет её дочь!
Господи! И как их тогда угораздило обратиться за помощью в собес?! Ни на что ведь не надеялись, ничего не ждали. Сунулись – на всякий случай, для очистки совести… А Галина Васильевна так хорошо отнеслась к Саше! Не только добилась, чтобы Саше выдали без очереди кресло, но и с лекарствами помогала, включала в списки на продуктовые посылки. Вообще – делала много того, что вовсе не обязана была делать по работе. Стала почти домашним человеком. Искренне за них переживала...
"Чем же я могу тебе помочь, детка? Ну, пришлю тебе человека два раза в неделю на пару часов… Разве это выход из положения? Тебе нужно, чтобы каждую минуту кто-то находился рядом. А Лариска моя – пока родит, пока будет сидеть в декрете с ребёнком – за тобой тоже присмотрит. И ей хорошо, и тебе. Лариска неплохая. Она хозяйка, чистюля. А ты покладистая, с кем угодно уживёшься. Будешь накормленная, ухоженная…"
Саша про Ларису всё поняла с первого взгляда. И про неё, и про Валеру. Но не поверила своему впечатлению. Галина Васильевна – человек ответственный, совестливый. Ах, да Саша просто постеснялась, не смогла подвести Галину Васильевну после всего, что та для неё сделала!
Нисколько не обольщаясь по поводу опекунов, Саша решила, что лучше уж они, чем быть… "сыном полка" – у Маши, у Шуваловых... А главное, после случая с бандитами она боялась оставаться в пустом доме. Перестала открывать окно. Будто стекло – это защита, будто трудно его высадить...
И вроде бы не так уж она тогда испугалась. Поначалу. Даже Толику не хотела ничего рассказывать. Но всё-таки не выдержала, рассказала. И напрасно. Прямо с ума сошёл человек! А Саше его страх, видно, передался. Чуть какой-то скрип, шорох – сердце обрывается. И такой нападает ужас, что не шевельнёшься. Сидишь, глядя прямо перед собой, и чувствуешь… да нет – слышишь! Вот открывается дверь, вот они входят в комнату, один за другим… Чёрно-белые. Она сидит, окаменевшая – час, два… Пока не вернётся с работы Толик. Пока не заглянет Маша.
Ещё что-нибудь в этом роде она не перенесла бы.
Конечно, все боялись. И Толик на работе целый день думал о том, как она там в доме – одна. И папе, и Маринке, и Юле в Израиле, и Валечке не было покоя. И у каждого, неизвестно почему, – угрызения совести.
И тут – Галина Васильевна со своим предложением. Подоспела! Ну, куда денешься? Сначала сомневались, искали варианты... А потом даже заторопились. Так спешили оформить договор, будто к Ларисе и Валере стояла целая очередь беспомощных инвалидов.
Ну и дом, понятно, сыграл каверзную роль... Конечно, и Толику, и Маринке неудобно было сопротивляться: а вдруг кто-нибудь решит, что им жалко терять Сашины "хоромы"!
Господи! Каждому дураку ясно про Толика с Маринкой. Ничего им не надо. Они ведь и собственный дом, в сущности, отдали Алёшке. Просто ещё не задумывались об этом. Алёшка их, разумеется, не выгонит. Но…
Может, удастся переоформить на Маринку папину квартиру…
Это ей, Саше, жалко своего дома! До того жалко, что хочется кричать, как от боли. Она мечтала всё оставить Маринке. На каждое дерево, на каждую тумбочку, на каждую чашку смотрела и думала: вот она, Саша, исчезнет, а вещи останутся. Будут любить, жалеть, баловать её девочку…