«Проза жизни», рассказ

       –  Не гони… –  выдавил и я сквозь смех.

       Но Питон уже разошёлся.

        –  Не, разорву!

       Он скрестил свои лапищи на груди и напряг плечи и шею. Верхняя пуговица на рубашке под галстуком отлетела и упала ему в рюмку.  Мы хохотали, как сумасшедшие.

       –  Обмоем её! – кричал Питон. – За вас!

       –  Нет уж, давай теперь за тебя!

       А Рената держалась за живот и уже стонала от душившего её смеха.

        В общем, Питон был прав, было клёво.

        Потом я отвёз его домой, а мы с Ренатой  поехали ко мне.

       Ох, что за ночь была! Такие ночи в жизни каждого только раз или два бывают. Сказочная ночь!

       А на следующий день позвонила её мамаша и сообщила, что Сергея убили прямо в подъезде собственного дома.

        Хорошо, что я всю ночь провёл с ней, а то б она могла подумать чёрт знает что.

        Мысли есть мысли. Я, помню, старался не думать о том, кто мог его завалить.

        Рената плакала. Заторопилась уходить.

        –  Мне необходимо съездить к его матери… Она, наверное, с ума сходит.

        –  Подбросить тебя?

        –  Нет-нет, –  испугалась она, –  я сама… пожалуйста… –  и вновь зарыдала.

        Лишь только она вышла, я бросился к телефону. Но трубу свою Питон, явно спецом, отключил.

         Я был зол. Очень зол. Я был в бешенстве!

         Прошёл час. Труба Питона молчала.

         Ну что мне с ним делать, думал я. Не мочить же его из-за этого… Понятно, что Питон хотел как лучше… Но какого хрена он лезет не в своё дело. Тоже мне – оказал, бля, услугу! Да если б я хотел завалить того додика, то легко бы мог справиться сам. Но я не хотел… Я даже встречаться с ним не желал. Ибо понимал – грохну! «И рука не дрогнет»… Ведь я знаю себя и много слышал о нём. Тем не менее я –  это я… Я ненавижу его уже за то, что он прикасался к Ренате, пусть и задолго до нашего с ней знакомства. А Питон!.. «Что он Гекубе? Что ему Гекуба?» Большой жестокий ребёнок…

         Объявился Питон аж поздно-поздно вечером. И то:  прийти, бульдог, не посмел, прозвонился.

       –  Что ж ты натворил, скотина? Животное ты тупорылое!

       –  Ты о чём?

       –  Только дурочку не включай. Я спрашиваю серьёзно!

         Трубка долго сопела в ответ.

       –  Может, подтянешься? –  поинтересовался я.

       –  А может, лучше завтра?

       –  Завтра я тебя сам найду, но тогда будет реально хуже.

       –  Лютый, брат, –  заныл он, –  не принимай так близко к сердцу. Завтра с утра я…

       –  Даю тебе полчаса.

       –  Брат…

       –  Тридцать минут…

       –  Братишка…

       –  Повторяю! Даю тебе ровно…

       –  Не надо! – перебил меня Питон. – Я у тебя за дверью. Открывай.

      Я впустил этого подонка. С порога он заскулил, как побитая сука.

       –  Клянусь всеми святыми, Лютый, я чист. Я чист, как не знаю кто! По ходу дела, он сам во всём виноват. Я хотел с ним тихо-мирно перетереть, чтобы он оставил твою в покое. Но этот чертуган бросился на меня с кулаками. Ты прикинь. Он пытался меня изувечить.

       –  Тебя? – я невольно усмехнулся.

       –  Ты зря всыкаешься. Он мне чуть шнобель не сломал.

       –  В нём уже ломать не фиг.

       –  Короче, это была… вынужденная самооборона.

       –  Чего-о-о?

       –  Самооборона.

       –  Самооборона?

       –  Да, бля. Вынужденная. Ну, бля, мамой клянусь.

       –  От ты гонишь, Питон! Я фуею!

       –  Я в натуре, братуха.

       –  Я и говорю, гонишь в натуре. Ну, добро! Ты ответь мне, животное. Мочить-то его надо было зачем?

       Питон пылко перекрестился.