«Високосный дневник», повесть

Новый 1986 год. Небывалый случай – Президент США Рональд Рейган приветствовал по телевизору советский народ. Этот Новый год Юлька встречала вдвоем с Дорой Моисеевной. Старушка долго всматривалась в американского президента, потом махнула рукой и сказала:

– Хитрый, чертяка. Наш Миша Меченый – тюфяк рядом с ним.

Она кормила Юльку оливье и холодцом. Юлька звонила своим, долго разговаривала с ними. Утром принесли радиограмму от Гоши. А в почтовом ящике Юлька нашла письмо от Бориса. Год начинался неплохо. Понятно, не високосный же.

35

Все говорили о комете Галлея. Эта злая комета, погубившая Атлантиду и пославшая Тунгусский метеорит, снова жаждала встречи с Землей. Но встреча, к счастью, не состоялась. Произошла другая встреча. Гласность встретилась с Чернобыльской катастрофой. Гласность пала в этом поединке. Говорили, что гласность похоронена в Чернобыле.

Были вести из Америки: эмигрантка Женька обосновалась на Брайтоне и вышла замуж. Такие слухи дошли до Юльки. Ей Женька почему-то не писала.

А еще на старте взорвался челнок «Челленджер» на мысе Канаверал. Жуткую картину в прямом эфире наблюдал весь мир.

36

Юлька поступила в институт на вечерний. Только не в медицинский.

Она читала книги из библиотеки Бориса. Набоков, Булгаков, Платонов, Ходасевич, Мандельштам, Пастернак, Ахматова. Все, что было еще недавно запрещено.

37

Август принес новый сюрприз: затонул пароход «Адмирал Нахимов».  Цемесская бухта. Там был Гоша.

Юлька узнала о том, что он на «Нахимове», только когда Гоша сам позвонил ей из Новороссийска после крушения и сказал:

– Я жив. Передай моим, а то они с ума сходят.

– Как ты попал на «Нахимов»?

– Случайная подмена.

Когда Гоша приехал, Юлька заметила в нем перемену. Он был болезненно возбужден и мог часами говорить о крушении.

Он рассказывал Юльке:

« …Уже на пике паники я выскочил на палубу и увидел, как повар тетя Рая в белом переднике, расталкивая мечущихся людей своей широкой грудью, бежала к борту и кричала мне: «Гошка! Шагай в воду, е.. твою мать!» – и шагнула сама. Вода была уже практически вровень с палубой.

…Потом я барахтался в «живом море». На воде не было свободного места. Повсюду люди и разные предметы, крупные и мелкие. Вынырнув после очередного погружения в поисках подходящей опоры, я наткнулся на мертвую женщину. Вокруг ее головы расплылись по воде длинные волосы, и одна их прядь попала на мое плечо. Жуткое ощущение! Качнувшись на волне, она стала медленно удаляться, но я еще несколько минут мог видеть светлое пятно ее лица, обращенного к небу.

…Я заметил беспомощно барахтающегося ребенка – он никак не мог ухватить плавающий рядом спасательный жилет. Мальчишке повезло – его громкое отчаянное фырканье привлекло мое внимание, я дотянулся до жилета и утопил его под себя, а мальчика подсадил к себе на плечи.

…Внутрь  десятиместного надувного плота втиснулось человек двенадцать. Я скрючился где-то посередине, прижимая к груди мальчишку. Ему было лет шесть, он весь трясся от страха. Меня тоже колотило. «Все! Кончено! Затонул!» – сказал кто-то, сидящий ближе к приоткрытому пологу плота, откуда можно было наблюдать происходящее снаружи.

Представь себе, такое большое судно, а ушло на дно, как кирпич! Потом нас ослепил яркий свет прожектора. Остальное я смутно помню.

…Я пришел в себя и огляделся. Тесный гостиничный номер был густо-густо населен, пол номера устелен матрасами и одеялами. Я насчитал человек десять соседей. На единственной кровати у окна сидела пожилая женщина в желтом платье с разорванным рукавом. Она молча плакала, глядя в потолок…»