«Выезд с оборудованием», повесть

***

– У вас повешенный, суицидник, наверное. Жив ли – неизвестно, – сообщила диспетчерша унылым голосом и продиктовала адрес.

– Как же реанимировать без дефибриллятора, без портативного аппарата ИВЛ*? Оборудования вообще никакого, – ворчал врач, угрюмо осматривая аскезу санитарной машины.

«Рафик» подъехал к указанным гаражам, когда вокруг всегда тихого места волновалась толпа. Было полно милиции. Юлька узрела Бориса, который что-то писал на капоте служебной «Волги».

Бригаду «скорой» пропустили к открытому гаражу, где на земляном полу лежал окоченевший в неестественной позе Витя Квадрат. Его посиневшее оплывшее лицо казалось еще шире. Дежурный спортивный костюм выглядел каким-то фарфоровым. Фарфоровым, хоть тресни! Однако Джульетта его мгновенно узнала, охнула и отвернулась.

– Наша помощь уже не нужна, – резюмировал врач. – Подпишу справку и поедем.

– Ты что такая наляканная? – Борис взял ее за руку. – Ничего необычного – бойцы бабло не поделили.

– Я думала он сам. Вон и петля под потолком… Но не мог… Не должен был… – И Юлька разразилась рыданиями.

– Та-ак! Это уже сильно интересно!

В «рафике», из которого прокурор Никитин ледяным тоном попросил всех удалиться, у супругов состоялся разговор, тот самый. Хотя Джульетта всеми силами старалась его отложить.

– Ну-ка давай, выкладывай все по порядку. Для начала – откуда ты этого субъекта знаешь?

– Из Беляевки он. Мой и Гошин друг детства. Футболом увлекался, кажется, надежды спортивные подавал.

– Отлично. Вот и Гоша проклюнулся. Прелестно. Дальше.

– Что дальше? – фыркнула Юлька.

– Признавайся, признавайся. Чистосердечно, – пытался пошутить для разрядки обстановки Борис.

– Забирали мы его с ножевым в Еврейскую больницу. Потом деньги он мне на поездку одалживал. Но я расплатилась.

– Расплатилась чем? – нахмурился Никитин.

– Долларами…

– Если знаешь что-то, говори. Убили его. Задушили и только потом повесили. Мне нужно выяснить, кто.

– Или свои, или дядя Сережа, – всхлипнула Юлька.

– Кто? – насторожился Борис.

– Сергей Александрович с улицы Фрунзе. Не нравился Витя ему, он его удавить обещал. Но это же ничего не доказывает, правда ведь?

– Еще не легче! А этого вурдалака ты откуда?.. Такие на улицах и по кабакам с перьями в животах не валяются. – Он посерел, уголки его рта опустились.

– Зато в психбольнице, в 14-м отделении валяются, – насупилась Юлька.

– А ты и рада такому полезному знакомству! Дуреха!

– Не рада я. Совсем не рада.

Юлька начала жалобно подвывать. Слезы сплошным потоком катились Борису на рукав.

– Не нашего поля ягоды эти рыцари ножа и волыны. Мы с ними как из разных каст. Понимаешь? Нельзя нам с ними ручкаться, беды не оберешься, – увещевал он. – Не ожидал от тебя, любимая! Обидно, что скрывала.

– А мне не обидно? Не обидно, да? Ты собираешься в Югославию на войну! Признавайся теперь ты! Собираешься?! Ты же офицер! Правильно?!

– Дурочка, куда ж я от тебя денусь? – вздохнул он, утихомиривая ее поцелуями в лоб. – Да и не возьмут меня, наверное, по здоровью…

– А так бы поехал, знаю я тебя… – Пыл Джульетты прошел, она обмякла и прильнула к мужу. – Не уезжай.