«Ривчек», рассказ

Он вырос на Пересыпи и там его звали Ривчиком. «Ривчик!» — звали его поиграть в футбол. «Сейчас!» — отвечал он и мигом вылетал во двор. «Ривчик! — звала его мама. — Обедать!» «Сейчас!» — отвечал он, но «сейчас» не всегда получалось, и тогда он уже знал, что обеда не получит — мама была тверда. И сестрички, которых вокруг никто не обижал, потому что это Ривчика сестрички, его сестрички против мамы не могли пойти, и Ривчик так и ходил голодным до самого ужина.

Пересыпь — это перегородка между морем и лиманом. Пересыпь упирается  в порт. Когда Ривчик вырос, он пошел работать в порт — грузчиком. А что? Хорошая работа. Платили прилично, и еще с работы можно было чего-то домой принести. А то и заработать пару копеек.

***

В тридцатом году ему было двадцать лет, и он был не только крепким и ладным, но мог и пригласить девушку на танец, и вроде симпатично у него получалось. Чаще, чем других, он приглашал танцевать Женю — Шендлю с Ярмарочной площади. Он знал, где она живет, — провожал домой с танцплощадки, которая у Пересыпского моста. Его сестрички уже готовы были к тому, что они породнятся, потому что Ривчик больше ни на кого не смотрел. Да и Женя вроде была не прочь.

Вроде. Вот именно, что вроде. Появился какой-то незнакомый хлопец, не пересыпский и не городской, откуда-то со стороны, и она с ним закрутила и уехала куда-то. Уехала и уехала.

Но так получилось, что у старшей сестры Ривчика уже двое детей, а он и не женат даже. И когда подошла война, он так неженатым на войну и ушел. И было у него против других, кто уходил вместе с ним, важное преимущество — если что случится, то плакать будут не жена и дети, а только сестры да племянницы, которых, надо сказать, он нежно любил.

*** 

Всю войну Ривчик провел за рулем грузовика. Была то легендарная полуторка или не менее легендарный ЗИС-5, потому что на «студебеккерах» ему вряд ли пришлось поездить. Судя по медалям Ривчика, а медали у него были за оборону Кавказа, а потом за оборону Заполярья, — ездить ему пришлось исключительно по отечественным дорогам и на отечественных автомобилях. Потому что на Кавказе понятно почему, а в Заполярье границу Советского Союза противник так и не переступил, так что и на территорию противника заезжать Ривчику на «студебеккерах» не пришлось. Это был единственный участок западной границы, где враг не прошел. Был еще один интересный участок, где противник — в самом начале войны — не только не прошел, но и отступил, и наши его преследовали на его же территории. И участок этот был — Одесса, где военное командование, вопреки приказу свыше, не отвело войска от границы, а встретило внезапное нападение всей мощью наличного оружия. Но Ривчика, хоть он и коренной одессит, в данный славный момент здесь уже не было.

Про военную шоферскую службу Ривчика мало что известно. Слыхали лично от него, как однажды на Кавказе он куда-то вез упакованный голландский сыр в сопровождении одного лейтенанта. Вряд ли лейтенант служил по интендантской части, поскольку был так же голоден, как и красноармеец Ривчик. Но в отличие от Ривчика, лейтенант был не за рулем, и в какой-то момент решил перебраться из кабины в кузов. Ривчик не сразу сообразил, что причиной этому был тот самый сыр, который они везли. Лейтенант наверняка хорошо понимал, что сыр, во-первых, нужно довезти в целости и сохранности, и во-вторых, если уж эту сохранность нарушать, то предложить и шоферу в этом поучаствовать, но…

Ривчик мог бы и не узнать ничего, если бы лейтенант не перестарался. Лейтенант с голодухи не успел подумать о своеобразном воздействии твердых сыров на пищеварительные процессы. И в какой-то момент, будучи уже рядом с Ривчиком в кабине, лейтенант признался, что чувствует себя крайне болезненно и край этот приближается катастрофически быстро. На счастье лейтенанта, еще быстрее Ривчик сообразил, что искать спасение нужно —  в клизме. При виде ближайшей деревни свернули с пути, остановились, объяснились, нашли что надо, Ривчик самолично свершил экзекуцию, и —  поехали дальше с вполне ожившим лейтенантом.

Конечно, возил Ривчик не только сыр, но и хлеб, и патроны со снарядами, и бочки с горючим, и раненых возил, и под обстрелы и бомбежки попадал, —  без этого войны не бывает, но — рассказал только про сыр. Однако когда при нем заводили песню, в которой «мы вели машины, объезжая мины», он как будто замирал в задумчивой улыбке.

С войны Ривчик вернулся не только живым, но и невредимым. Нагрянул нежданно с фанерным чемоданом —  наверное, с гостинцами, но точно —  не с трофейными. Старшая сестра с одной дочерью жила тогда в Одессе, в Лузановке, вторая ее дочь —  в Полтаве с мужем, потерявшим в войне ногу. Младшая сестра Ривчика тоже была в Одессе, на Пересыпи, на своей Тряпичке —  Тряпичной фабрике. Уборщицей в цеху. Жила тут же, в общежитии.