«Девяносто первый или путь в бронзу», роман

Виктор Шендрик

Врагов нужно знать в лицо

Вообще говоря, в тот день Вадик Капитонов шёл в пивной бар. Хотя, можно сказать, Вадик Капитонов в пивбар и не шёл, а сами собой несли его туда ноги.
Как это случилось, он и сам вряд ли смог бы объяснить, но зачастил туда в последнее время – в заведение, в котором отыскать что-либо от мало-мальски приличного бара не сумел бы самый снисходительный взгляд. Баракоподобное строение, модерн 70-х, нашло себе место в привокзальном сквере, в самом запущенном, но отнюдь не безлюдном его углу.
Тяжёлые крахмальные скатерти, мерцающие блики в зер-калах, негромкая музыка, вышколенные длинноногие официантки – всё это в степановском пивном баре отсутствовало. А присутствовала там огромная, тесная, потная и сквернословящая очередь, облупившаяся мазня на стенах, рыбьи хребты под ногами и… разгул примитивного либерализма, свобода мыслей, высказываний и волеизъявлений. Менты, если не по вызову, сюда не заходили, даже бывшие.
Эйфория конца восьмидесятых уже покидала головы даже самых законченных оптимистов, и возникла исподволь та, пока еле заметная, трещинка, которой предназначалось разрастись в неодолимую пропасть, неравно разделившую народ на богатых и бедных. А уж богатство и бедность – понятия есть настолько несовместимые, что пресловутые киплинговские запад с востоком с ними и рядом не стояли. 
 Люди, умеющие просчитывать ситуацию на два-три хода вперёд, притихли в заманчивой близости к державному корыту, вожделенно потирая руки. Остальные – абсолютное большин-ство – теряли работу, привыкали голодать, обнашивались, дур-нели характерами, досрочно старились, злились и устремля-лись в питейные заведения, где отсутствие комфорта возмеща-лось повышенной пропускной способностью.

 Впрочем, есть ли смысл говорить о пропускной мощности торговой точки, если точек таких в городке раз-два и обчёлся? В интересующее нас время ещё не зародилась и не сорвалась с тормозов плодовитая индустрия, завалившая наши города и веси стеклотарой, наполненной хмельным пойлом, именуемым пивом. Приобщаясь и к другим сомнительным ценностям, напи-ток-новодел полюбила молодёжь. Те же, кто мог сравнивать, бесспорное предпочтение отдавали прежнему пиву. Пиву хоро-шему и труднодоступному.
Вадик Капитонов хорошо знал все правила и тонкости пивной церемонии. Знал, что купив – выгавкав, вымутив, урвав – пару, четыре, шесть бокалов пива, можно отхлёбывать его в приятной компании, возмущаясь свалившимися на голову пере-менами, обсуждая последний номер «АиФ», ругая нового пре-мьера Валентина Павлова, отмочившего никому не понятный номер с обменом крупных купюр, и бесконечно говоря об этих чёртовых деньгах, за которые, как трудно их не зарабатывай, купить ничего не возможно.
По всем раскладам в пивбаре Вадика ждали Толик Скоро-ходов и Генка Гренкин, но... Но не довелось в тот день Капито-нову похлебать пива, обсудить стрельбу в Вильнюсе и Риге, вникнуть в суть разборок Буша с Хусейном.

И придётся, видимо, нам рассказ наш о прелестях отече-ственного пивопития признать рассуждениями досужими, ибо, не дойдя до пивбара двух кварталов, Вадик Капитонов увидел людей, толпящихся во множестве у входа в текстильный техни-кум.
«Абитуриенты, что ли? – скоропалительно предположил Капитонов и тут же одёрнул себя: – Какие абитуриенты! Зима на дворе».
На дворе стояла зима, но вот собрались всё же людишки в не самое тёплое время у техникума, в дореволюционные вре-мена – успенской женской гимназии. Зачем, почему? Любопыт-ство следовало удовлетворить.

В здание бывшего старорежимного учебного заведения, выстроенного в стиле профанированного неоклассицизма, вела широкая лестница с балюстрадами и пощаженными временем гранитными ступенями. Небольшой сквер – пара-тройка газо-нов, скамейки – отделял техникум от проезжей части. Сейчас здесь толпились люди, много людей. На верхней ступени стоял человек, адресуя толпе возбужденные выкрики, и Капитонов догадался – митинг!
Ах, как памятны всем нам митинги долгих лет торжества Великой Идеи! Организованно расставленные или рассаженные народные массы, пламенные речи, читаемые по проверенной и завизированной бумажке, плохо внушённое чувство сплочённости и единения, предопределённое выражение одобрения (своим, заботливым, мудрым) или протеста (чужим, злобным, неправильно мыслящим)… И что ни митинг – то непременно торжественный! Они и по сей день памятны нам по той простой причине, что на них совсем не хотелось ходить.
То ли дело их сменившие – стихийные, бурные, с полярно-стью мнений, с выкриками и потасовками, с талантливыми и косноязычными ораторами, с неожиданными решениями, про-вокациями, сердечными приступами, спецназом. На эти ходить не хотелось тоже.

Страницы