«Девяносто первый или путь в бронзу», роман

Растревоженные галки с криком носились над сквером, не понимая, почему эти странные люди мешают им приземлиться на облюбованном месте. 
Захотелось курить. Вадик нащупал в кармане едва начатую пачку «Ватры», но достать её не решился. Возле гастронома «Маяк» он купил у жуликоватого мужичонки двадцатипятикопе-ечное курево за два рубля и теперь крепился в расчёте, что растянет его на пару дней. В кармане лежали два талона на си-гареты, – на шесть пачек каждый, – но в магазинах их не отова-ривали. Из дальних щелей там давно уже вымели последнюю табачную крошку. «Восьмое ж марта на носу, – невесело вспомнил Капитонов. – Подсуетиться бы, добыть где-нибудь хоть блок «Экспресса» для Эдит. Извелась совсем, хрень раз-ную курит».
А на крыльце-трибуне появился новый оратор.
– Я представляю Народный Рух Украины, – заявил молодой длинноволосый парень с запущенными, кобзарскими усами.
Толпа не возмутилась, но насторожилась – люди ещё толь-ко привыкали к многопартийности.
– Вот, посмотрите, – парень тряхнул извлечёнными из кар-мана двумя зеленоватыми дореформенными бумажками, – я эти два полтинника даже обменять не успел. Да и не хотел – оставлю на память о премьере нашем, о Павлове. А сто рублей одной купюрой я всего раз в жизни и видел. Зато на три дня страну как парализовало. Предприятия остановились – дирек-тора мешки с деньгами откапывали. Кто ещё деньги менял? Кавказцы, азиаты… И, уверяю вас, поменяли. Они давно чувст-вуют себя хозяевами на Украине. Одним нам только менять оказалось нечего и некогда. Так скажите, зачем нам такой Со-юз?..
Слушатели заволновались, зашумели нестройно.
– К тому же, Ельцин ещё тринадцатого января подписал до-говор с прибалтийцами о межгосударственных, заметьте, отно-шениях, – продолжил руховец. – Нет уже никакого Союза, гос-пода! За что голосовать?

Дверь техникума приоткрылась, из неё вывалилась стайка девчушек-студенток и застыла в недоумении. Поочерёдно дев-чонки прошмыгнули мимо выступающего, чинно спустились по лестнице. Одна из них неожиданно прыснула, и вся компания быстро зашагала по аллее, прочь от митинга, громко хохоча и оглядываясь.
На балюстраду вскарабкался подросток, ему передали транспарант – прибитый к древку лист картона. «Власть народу, а не партии!»
– Слезь немедленно! – полковник милиции, настоящий, в папахе, вбивал каблуки в снежную жижу. – Взрослые, к вам об-ращаюсь, уберите ребёнка! Это провокация! Закон запрещает привлекать детей к политическим акциям.
Капитонов и здесь не сдержался.
– А как же комсомол, товарищ полковник? А пионеры как же? Или это не политические организации?
Быстрый ненавидящий взгляд, и снова:
– Товарищи взрослые, я требую… Незамедлительно…
А перед Вадиком вырос молодой человек в клетчатой кепке. «Ну, всё, догавкался. Это ж гэбэшник. Без них же нигде не святится». Порыв холодного ветра заставил чуть отвернуться, плотнее запахнуть куртку – «молния» давно вышла из строя. 
– А ты – молодец! – неожиданно услышал Капитонов. – Толково мента отбрил. Приходи к нам на политклуб. «Выбор», слышал про такой?
– Что-то слышал. Не знаю, может, и зайду.
– Приходи, приходи. В библиотеке завода техоснастки, в шесть часов, по пятницам. Спросишь меня, я – Дубинский.

Город как город

– Одевайтесь.
Главный врач земской больницы Лазарь Моисеевич Вайн-берг вымыл руки, сел за стол и, неспешно обмакнув перо в чер-нильницу, сделал какую-то запись в лежащем перед ним тол-стом журнале.
– Ну, что, Степанов, пора на выписку? Пора, пора… Прямо скажу, задали вы нам хлопот. Но и мы сделали что могли. Так что, молодой человек, вы уж теперь как-нибудь поосторожней. Не падайте больше.
– Ни в коем случае. Спасибо вам, Лазарь Моисеевич!
– На здоровье! А оно, здоровье, у вас железное, Степанов. Конституция удачная у вас. И благодарить вам по большей части родителей своих нужно, папу с мамой.
– Да я и не помню их, папу с мамой. С младенчества – при цирке. Там меня и воспитывали.
Вайнберг покивал понимающе, но вслух сочувствовать воздержался.
– А в цирк возвращаться собираетесь?
– Хотелось бы. Только найти его сейчас трудно. А… что, нельзя мне туда, может?
– Отчего же нельзя! Можно, конечно. Хотя, возможно, нуж-но и подождать несколько месяцев. Два-три хотя бы. Восстано-виться, так сказать, окончательно.
– Учту. Спасибо!
– Успехов вам, Степанов!