«Девяносто первый или путь в бронзу», роман

Социал-демократы. В последнее время Фома всё чаще и чаще слышал это странное словосочетание. Слышал и от му-жиков в палате, слышал и раньше, в разговорах цирковой бра-тии. Говорили о социал-демократах всегда вполголоса и гово-рили разное. По мнению одних выходило, что душегубы это и воры пуще некуда; другие же считали, что, мол, всё правильно: грабят социал-демократы исключительно богатеев и мироедов, но лишь для того, чтобы награбленное раздать бедным – а уж это очень как правильно!
Сам Фома в своей жизни ни одного социал-демократа не встречал, да особенно о них и не задумывался.
Дорога, вернее – широкая тропка, прижалась к берегу Ко-быльей, запетляла, чуть ли не уходя в плавни. Напугав Аглаю Михайловну, выпорхнул из гнезда жаворонок, стремительно взлетел и пропал в синеве.
– А вы говорите – город! Да у вас тут, как в любой степи российской. Я их много переколесил с цирком… 
Скрашивая путь столь нехитрой беседой, Фома Степанов в сопровождении больничной сиделки подошёл к мосту через Кобылью, ведущему к центру города.
Мост изрядно пострадал от паводка, уже велись работы по его восстановлению, но рабочие азарта в трудах не проявляли – то ли ждали подвоза нужных материалов, то ли просто филонили.
Экипаж здесь проехал бы вряд ли, но пересечь мост пеш-ком вполне представлялось возможным.
Так, по мосту, Фома Степанов с расшитым блёстками три-ко под мышкой и попал в центр Успенска, города, о котором по-том вспоминал всю свою недолгую жизнь с теплом и ужасом. Город же помнил о Фоме намного дольше. С теми же чувства-ми.

 Автомобиль, обшарпанный грузовик «даймлер», на глаза попался один, большей частью город пользовался гужевым транспортом.
Фома остановился возле афишной тумбы, осмотрелся. Деланная серьёзность на мальчишеских физиономиях отряда скаутов, газовые фонари, городовые, цветочницы, мощённая булыжником мостовая. Город как город.
– Ну и как вам? – спросила Аглая Михайловна.
– Не хуже Жмеринки.
– Да лучше же, лучше!
– А теперь куда?
– Теперь идём на Старогусарскую.
– Ух ты! Название какое интересное. Почему так?
– Не знаю даже. Полк гусар у нас в городе стоял. Давно, ещё при Екатерине Алексеевне. Тогда, наверное, называлась просто Гусарской, а потом полк вывели в Мариуполь, вот и пре-вратилась в Старогусарскую.
– Хм. Похоже.
– Ротмистр один, правда, подал в отставку и остался в Успенске. Николай Айнаровский. Много для города сделал. Избирался предводителем дворянства. У нас парк до сих пор парком Айнаровского называется.
– Интересно с вами беседовать, Аглая Михайловна. Отку-да у вас такие познания?
– Отец у меня в гимназии преподавал. Ну, и сам по себе историей увлекался.
Владелицу доходного дома, мещанку мадам Лейкину, ра-зыскали быстро. Пришлось удовлетвориться двадцатиаршин-ной комнатой в полуподвале, зато и сторговались недорого, за два рубля тридцать копеек в месяц. Помещение оказалось су-хим и чистым, с печью-буржуйкой в углу. «По ночам ещё холодно у нас. Дрова и уголь – во дворе», – пояснила хозяйка.
– Ну, вот вы и устроены, – сиделка протянула руку. – Об-живайтесь на новом месте, отдыхайте, а я пошла.
– Спасибо вам, Аглая Михайловна…

Сто лет прошло, а что изменилось? И по сей день нет на свете более изматывающего и скучного занятия, чем искать работу. Неприятность поисков заключается в том, что часто оказывается: ты просто-напросто опоздал, за день-два до твоего прихода уже приняли другого человека. Большая неприятность кроется в неумении работодателей отказывать сразу и окончательно. Нет же, тебе обещают «порешать вопрос», предлагают зайти через два-три дня, неделю, месяц, позванивать или ждать звонка. Обычно дело на этом и заканчивается – конфета, подаренная ребёнку, у него бессердечно отобрана. А вот неприятность вселенского масштаба – это просто, это когда тебе говорят, что к работе нужно приступить немедленно, но уже вскоре ты понимаешь, что тебя делают козлом отпущения, втягивают в какую-то мерзость, подводят под статью, проще говоря – подставляют.

Нигде, кроме цирка, Фома Степанов никогда не работал. Найти неквалифицированную работу на угольных или соляных копях мешали рекомендации доктора Вайнберга. На открывав-шихся в крае во множестве заводах и заводиках внедрялись те же условия труда.
Фома надеялся найти применение своим актёрским спо-собностям – развлекать публику несложными акробатическими номерами. В ресторане «Лиловый динозавр» для посетителей весь вечер играл на рояле тапёр и свой заработок ни с кем де-лить не собирался. Хозяин ресторана «Прочь скука» Арон Во-робьёв посмотрел на Фому поверх очков.
– Молодой человек, вы даёте себе отчёт, что предлагае-те? У нас солидное заведенье, а не анатомический театр. К нам приходят состоятельные посетители, а с ними дамы, заметьте. И тут вы со своими мускулами! Не хватало ещё, чтоб в Успенске трезвонили, что в «Прочь скуке», в зале, по вечерам воняет потом! Если вам так нужна работа, так и приходите завтра, и выройте в нашем дворе сортир. Об этом так просят извозчики.
– Да пошёл ты… – Фома плюнул ресторатору под ноги.