«О кино, поэзии и драме», эссе

„...Твір театрального мистецтва – вистава – не живе в віках, як твір пластичного мистецтва. А живе тільки в момент творення. Поки театральна вистава іде, твір театрального мистецтва живе, вистава скінчилася – і вже від неї зосталися тільки спогади, враження, а те матеріальне, що від вистави залишилося у вигляді живого і мертвого інвентаря, потомлених та виснажених акторів, запорошених декорацій, покреслених та помазаних текстів суфлерського зшитку, погашених ламп, – все це найменше надається до відтворення вражень театральної вистави. Твір театрального мистецтва існує тільки в момент його творення...
...Звідси в театральному мистецтві виростає значення споживача мистецького твору – театрального глядача. Він є активним учасником мистецької творчості, бо без нього немає самого твору ”.

Дмитро Антонович

А зрителя нужно готовить. Действо происходит не только на сцене, а и в зале… Важно, с кем ты пришел. Потому что давняя надежная подруга никогда не пожалеет о том, что пришла в театр. А приезжий, хорошо одетый гость будет всё время кряхтеть в кресле и смотреть на часы, желчно раздумывая про себя: «И зачем я сюда притащился?..» Это будет раздражать, сбивать с настроения, отвлекать от действия. Еще важно в антракте встречать давних знакомых – начальника с супругой, сестру своей соседки с детьми или известного поэта. Еще необходимо хорошо выглядеть. Потому что где же еще можно хорошо выглядеть, как не в театре? Актеры, которые сквозь щель в занавеси подсматривают за зрительным залом, это сразу отмечают. Когда Рудольф Нуриев после длительного отсутствия приехал из Парижа танцевать в Кировском театре, его огорчила серая, плохо одетая публика.
Но возвратимся в Елисаветград. В его молодость, молодость украинского театра.
„...В будинок на Знам’янській, де мешкала родина Тобілевича і де завжди було багатолюдно. Тут Надія Карлівна народила семеро дітей, тут влаштовувались літературно-музичні вечори, на яких бували славетні діячі української культури, тут якийсь час мешкали Марко Кропивницький і Олександр Тарковський, тут переховувалася від жандармського ока Софія Русова,... тут збиралися найсвітліші люди Єлисаветграду...” Владимир Панченко
И власти не дремали: арест, ссылка, надзор полиции. Долгая разлука с детьми – всё это досталось Ивану сполна.
Но театр не оставлял в покое. Он покорял, манил, испепелял. Ломались судьбы. В потоке событий бушевали не только надуманные страдания, но и вполне реальные жизненные драмы.
Театром жили. В Украине просыпалось национальное самосознание, национальная школа, национальный театр. И Иван Тобилевич, поднявший уровень народной драмы на высочайший эмоциональный уровень, должен был поймать этот дух, почувствовать, развить… О чем его пьесы?
Ведь Елисаветград тогда уже начинал лязгать железными станками, гремел вагонами поездов, в шелках и мехах по мостовым здесь гуляли красивые женщины…
В это время на селе в огромные закрома засыпались тонны высококачественного, отборного, такого необходимого всей Европе зерна, на «цукроварнях» грузились десятки мешков с сахаром, гналась горилка, коптились колбасы. На всё это был огромный спрос!
И вот уже на городские мостовые твердой поступью ступила нарождающаяся украинская буржуазия. Однако трудно было селянину становиться предпринимателем. Ломать свои традиции. Одеваться, есть, говорить иначе. Подстраиваться под чужестранцев. Менять свой быт, мириться с непокорством жен, образовывать детей (которые – о Боже! – могут стать умнее самого отца).
Тобилевич смеялся над этими скороиспеченными богатеями. Легко, остроумно, талантливо. Понятно же: «Из грязи – да в князи». И его «Сто тысяч», и «Хозяин», и «Мартын Боруля» об этом. О неприятии чужого нового. Тобилевич пока звал всех в прошлое. Красивое, сочное, надежное и понятное. Он любил патриархальное украинское село. Родную украинскую мову. Сельских жителей – хлебопашцев и гречкосеев. Женщин в пестрых нарядных одеждах. Их песни, вечорницы, христианские празднества. Он талантливо переносил на сцену их веселье, их боли и трагедии… До самого высокого градуса напряжения. До катарсиса.
Но жизнь не стоит на месте.
Пройдет еще немного времени, и несмотря ни на что украинский капитализм заявит о себе со всею мощью, прославит себя Терещенками, Симиренками, Галаганами, Бронштейнами, Чикаленками. Проведет новые дороги, возведет мосты, построит прекрасные особняки в обновленных городах, соберет коллекции мировой живописи.
И театр очень скоро выпустит этих новых героев на сцену. Ненадолго. До октябрського переворота…

Извилистыми, трудными путями двигалось украинское искусство.
В Киеве Виталий Лысенко и Михайло Старицкий тоже разрабатывали свои талантливые театральные проекты. Но жизнь большого города увлекала новыми делами и масштабами, отвлекая от театра. Не оставляя на него ни сил, ни времени.

„...Інакше справа стала в Єлисаветграді, де на чолі гуртка стояв великий театральний артист Марко Кропивницький... Кропивницький зумів себе зразу оточити блискучою плеядою співробітників, між якими на першому місці стали три брати Тобілевичі: Іван Карпенко-Карий, Микола Садовський і Панас Саксаганський та їхня сестра Садовська-Барілотті. Їх доповнював незрівнянний комік-резонер Максимович. У жіночих ролях сяяли зовсім виняткові таланти драматичної героїні Марії Заньковецької та побутовий талант Затиркевич-Карпинської...”
Дмитро Антонович