«Повесть о людях и о себе», (часть 1)

Меня попросили сочинить стишок о ней для заводской газеты (садик принадлежал заводу «Красная Звезда»). Я честно исполнила. Его отнесли в редакцию «Червоної Зірки», он понравился. Нашли моего отца, который работал на заводе, срочно послали домой за моими тетрадями (сама принести их я не могла – лежала в больнице). Вот так без моего спроса были выбраны стихи, которые вскоре появились в газете вместе с моей  фотографией…

Я со странным чувством держала в руках эту газету. Не верилось, что это случилось. И мои строчки в печатном виде казались более весомыми, значительными. А на смятых листочках – вроде мусора…

Хотелось похвастаться? Наверное…

Но еще больше хотелось остаться одной, и в тишине разобраться со всем этим – праздником первой публикации…

Не дождалась моя подружка, а ведь пророчила…

Странное чувство – не торжество и не удовлетворение, а  великое изумление, что это все-таки случилось…

Потом мне пришел странный перевод по почте на пятнадцать рублей – в те времена это немало. На квитанции значилось: «За материал, опубликованный в «Кіровоградській правді».

Я нашла эту газету в библиотеке. Там были два стихотворения – «Лунная соната» и «Кармен», перепечатанные из той, заводской газетки. И опять без моего ведома.

Это был 1981 год. Кто был тогда в «Кировоградке»? Владимир Базилевский? Ведь именно он в свое время ответил мне так жестко на подборку стихов, которую от моего имени прислали подружки…

На этом все и кончилось. Лавровых венков мне никто не заказывал. Правда, окрыленная, я послала в «Молодий комунар» еще шесть стихотворений.

Прошло немало времени. Я уже и забыла  об этом, как вдруг позвонила сестричка той самой Таньки Поволоцкой, которая стала как бы моей сестричкой:

– Оль, про тебя в газете написано!

Мне передали номер. Там был разбор редакционной почты, начиналось с моего письма,  и  меня единственную из всех, приславших стихи в газету, почти похвалили. Об остальных письмах – ужас! Я бы умерла, если бы мне такое сказали! Правда, и стихи были дурацкие…

Написал это какой-то А. Коринь.

Я пожала плечами: это все не могло иметь продолжения…

А потом я попала в литературную студию Дома учителя.

В Доме Учителя всегда были литературные студии. Сейчас там «Парус». А тогда студию организовала Маргарита Крылатая – первый добрый человек, встретившийся мне на моем «литературном» пути…

Нашли меня опять без меня: я работала концертмейстером в Доме Пионеров и уже не скрывала, что пишу стишата, правда, никуда больше их не отдавала. Но на работе иногда нужны были рифмованные строчки, и я весело выполняла поручения.

Однажды позвонили из райкома комсомола:

– Вы пишите стихи?

– Да, вроде…

– Нам нужно кое-что дописать. Вот послушайте!

И мне минут десять читали самопальные стихи, написанные к какому-то мероприятию.

– А вот дальше у нас нет.

– Я к вам зайду, вы мне оставьте это и скажите, как закончить.

– Нет, спасибо. Мы думали, вы нам сразу продиктуете.

Мне стало смешно. Вот такое представление о поэтах? Вроде мы набиты готовыми стихотворным строчками и в любой момент готовы сыпать ими, как горохом!

Но, как это ни странно, нашла меня Маргарита Крылатая именно через эту организацию. Она собирала  среди учителей тех, кто писал стихи, и ей указали на меня.

Мне по почте пришло приглашение явиться в Дом Учителя и захватить свои тетради.