«Повесть о людях и о себе», (часть 2)

Вскоре после «коронации на царство» Косенко уехал на работу в Одесский Дом творчества. Немного ранее он был назначен на должность директора, но то, что зависнет там надолго, не предполагалось. Возможно, не озвучивалось. Во всяком случае, выбирая его председателей КОО НСПУ, мы были уверены, что к осени он будет на месте...

Он приезжал достаточно часто, если возникали финансовые затруднения (а как без них – на Спилку никто денег не давал), решал их. В частности, вопрос аренды помещения Спилки на ул. Чмиленко. Добился, что она не будет превышать 1 грн... Собственно, от оплаты аренды нас избавили. Мне пришлось вместо него идти в высокие кабинеты – отстаивать наше помещение. Но, когда я пришла, выяснилось, что проблем не будет, все уже решено... Сумел-таки решить – из Одессы...

Это я к тому, что в эпоху Интернета, Скайпа, мобильных телефонов Косенко, благодаря коммуникативным способностям, мог справляться со своими обязанностями и издалека, тем более, при наличии друзей-единомышленников, способных помочь на месте. А его оппоненты именно отсутствие в городе в основном и ставили в вину Косенко.

Понятно, что иногда остро требовалось его присутствие, но крыльев у него не было – не ангел же... Поэтому приняли решение о заместителе, который был на месте, с правом подписи. Им оказалась я, и на меня свалилась большая морока... Постоянно возникали вопросы, не требующие обязательного присутствия председателя, но которые приходилось решать мне. Например, писать протоколы (терпеть не могу, но писала), подготавливать документы для подачи на соискание премии... Вроде и ерунда, но время отнимало, учитывая мою неопытность.

Спилка несколько лет назад подала в комиссию по книгоизданию книги наших членов. Собственно, я не припомню, кто и когда выдвигал их, хотя вроде бы была членом президиума при Бондаре. Многие вопросы тогда на заседании не обсуждались и решались почти единолично В. Бондарем.

Как бы то ни было, книги были поданы, я хотела узнать их судьбу. Юрий Солтык, чиновник, который этим занимался, встретил нас с Архангельским, составившим мне компанию, не слишком радостно. Мы пытались добиться ответа, почему так мало книг спилчан издается за бюджетные деньги. Он агрессивно защищался: почему мало? Жовну издали. Издаем Гончаренко... На мой вопрос о судьбе других книг пожал плечами: нужно издавать краеведческую литературу, документальную прозу, а художесвенную...

– Полевину издавали, – оборонил он, вспомнив громкую презентацию моей книги.

– А Вы знаете, кто перед Вами? – засмеялся Александр Дмитриевич.

Мой собеседник вздрогнул, догадавшись...

– И как Вам ее книга? – усмехнулась я.

– Жене понравилась...

Ничего определенного нам не удалось добиться, никаких обещаний. Обсуждали идею альманаха. Мне она показалась привлекательной. Конечно, каждый хочет отдельной книги, но если издание общего сборника станет традицией... Одно другому не мешает...

Архангельский достаточно резко наседал на него, мне пришлось гасить накал.

Мы честно собрали данные, сделали таблицу, внесли туда юбиляров, подали письменное предложение выпускать ежегодно сборник, куда войдут 5-6 авторов, у кого юбилеи в том году. В самом деле – нас около тридцати. Если издавать сборник – всем будет тесно. А по 5-6 авторов – в самый раз. Как найти справедливый алгоритм, который устраивал бы всех? А если по юбилейным датам, то все в равных условиях...

Потом, побывав на двух заседаниях этой комиссии, в частности, той, где распределяли обещанные Косенко двести пятьдесят тысяч, я поняла, что просто член жюри ничего не решает. Накануне на почту приходило описание предложенных рукописей. Их самих в глаза не видела. А защищать или оспаривать ту или иную – не было аргументов. Из всех предложенных книг дали деньги на частичный тираж романа В. Погрибного «Грех и честь»... Хоть что-то обломилось Спилке...

Я пробовала писать статьи в «Народном слове» о проблемах издания книг писателей уровня Спилки – они ведь не любители! Статьи печатали, книги – нет... Как действовать? Думаю, общим фронтом. Председатель Спилки должен проесть плешь на голове администрации, все газеты должны пестреть статьями о лежащих в столах бесценных рукописях, которые авторы подарили человечеству, радио, не смолкая, должно транслировать передачи о них... На заседаниях комиссии, куда входило три члена Спилки, нужно выступать сообща, отстаивая наши интересы...

Если приезжает высокое начальство НСПУ, надо его вести за ручку в высокие кабинеты и уговаривать, убеждать, просить, требовать... Что, кстати, и постарался сделать Косенко, использовав приезд головы НСПУ...

Беда в том, что не получалось – сообща...

От имени президиума я попросила всех членов сообщить, какие рукописи есть у них. Хотела написать статью и озвучить наш потенциал, надеялась уговорить Косенко найти возможность опубликовать во Всеукраинских изданиях отрывки из них... Говорилось и о странице в «Литратурной Украине» для кировоградцев (теперь – кропивничан)...

Кое-что Косенко сделал: посодействовал публикации А. Царук в толстенном журнале «Перевал» (Ивано-Франковск), статьи Н. Гармазий об А. Корень в «Литературной Украине». Вышли статьи А. Архангельского о Викторе Погрибном, обо мне... Косенко старался помочь всем, и с особым рвением – тем, кто голосовал против него. Собственно, он был уверен, что вскоре мы все помиримся. Он старался быть председателем для всех, а не только для «своих», избранных.

Наивный «чукотский юноша»... Недруги за это расплатились с ним сполна.

Противоборствующая сторона с первых шагов саботировала все наши начинания. Никто из той десятки не захотел работать в президиуме, в ревизионной комиссии – все дали самоотвод, демонстрируя «всеобщее презрение». На мою просьбу прислать информацию о написанном, Бондарь разразился гневным письмом, дескать, книги выдвинуты и ждут своего часа, а вы хотите их заменить? Из чувства солидарности никто ничего не подаст, пока те не будут изданы!

Напрасно он так... Если б была хоть призрачная возможность...

Солтык сказал, что Бондарь, будучи членом комиссии по книгоизданию, не отвечал на звонки и за год ни разу не явился на заседание комиссии. Это послужило мне аргументом в споре, когда бывший председатель обвинил правление в бездействии... Дело было на заседании литстудии, и мне пришлось рассказать о том, что мы делаем. А делаем все, что требуется, все, что можем. Мне показалось, команда Бондаря была неприятно поражена, что не все заглохло с отъездом Косенко, ведь для них – чем хуже, тем лучше.

Это сейчас я понимаю, что в одиночку мало что можно было сделать...

Так для того и существует организация, чтобы ты не был один!..

А ведь каждый имеет возможность что-то предпринять, а облеченный властью председатель – тем более! Даже мне с титулом «заместителя» было легче договариваться о радиопередачах, чем просто Полевиной, частному лицу...

Газеты, радио, телевидение – это трибуна, мМикрофон, посредством которого можно донести многое.

У Бондаря такой «микрофон» был, но он его использовал для обливания грязью врага – Косенко. В газетенке «Из первых уст» (редактор В. Мятович) вышла склочная статья Любарского о Косенко и Спилке. Все наши внутренние противоречия, секреты, временные трения, Бондарь вывалил на всеобщее обозрение, как корзину с грязным бельем. Месть местью, но подрывать имидж организации – преступление. Все это временное, а в памяти останется – не отмоешься потом...

Когда его в этом обвинили, Бондарь сказал, что «дал интервью» Любарскому. Одним словом, интервьюер оказался подстать интервьюированному…

Ничего себе интервью... Строки из частной переписки между спилчанами…  Закрытая информация...

Лучше бы пошел с нами к Солтыку. Там бы и выяснил, почему его не приглашают на заседание комиссии и кто кому не позвонил... А сколько хороших текстов можно было напечатать в газетке Мятовича!..

Я часто думаю, что же нужно литератору, чтобы «пробиться»?

Пункт 1. Талантливые произведения.

Пункт 2. Информация о них – везде и всюду... Ибо просто наличие лежащих в столе текстов ни к чему не приведет...

И в этом нет мелочей!

Бывает, мы путаем п. 1 с п. 2, меняем их местами...