«Повесть о людях и о себе», (часть 2)

Вообще-то, это скандал. Но он как-то не разразился. Спилка не отреагировала. Или издание новой книги скомпроментированной поэтессы и есть реакция Спилки?

Читаю – и не верю. Что там тырить было? Зачем?! Спросила Архангельского – как он считает, что это было?

Привожу его монолог дословно:

 

 – Конечно, приведенные строки – не что иное, как плагиат. Но и у самой Елены Пашук мысль, что каждому растению в этот весенний день надо подарить по женщине, далеко не нова. Наверное, ей были знакомы широко растиражированные стихи Андрея Вознесенского, написанные на сороковины смерти Владимира Высоцкого. Там есть такие строки:

 

Несут тебе свечки по хляби.
И дождик их тушит, стуча.
На каждую свечку – по капле.
На каждую каплю – свеча.

 

Похоже? По форме – вроде да, по сути – не очень.

Вознесенский, введя микрообразы – капли дождя как символ слезы и свечки – и уравняв их в количестве, добился потрясающей выразительности. Если бы он написал: на каждую свечку – по капле, это было бы сильно, но банально, как и у Пташук. Но ведь он продолжил мысль, перевернув все в восприятии: на каждую каплю – свеча (!)

Понятно, что капель громадное множество, и какие-то из них упадут на свечи и, в конечном итоге, их затушат. Но, когда он применил гиперболу, приравняв число свечек числу капель, он вышел на совершенно иной уровень. То, чего не достигла ни Пташук, ни повторившая ее Гармазий.

Ну и что из того выйдет, если каждому растению (розе) – по женщине? Искусственный образ, возможно, интуитивно рожденный из строк Вознесенского, просто так введенный в ткань такого же искусственного стихотворения, где главное - эпатаж, мол, видите, как я могу закрутить!

Интересный пример: на просторах Стихиры появилось стихотворение, где были слова: По машинам! / Помаши нам… И тут же восторги: ух ты! Но не тут было, нас этим не проймешь! Покопавшись в памяти, я вспомнил кинофильм «Торпедоносцы», где морские летчики, которых в эпизодах играли солисты трио «Меридиан», под гитару пели песенку, где были слова: «Раздалась команда: «По машинам!» / На прощанье, Женя, помаши нам». В сети Интернет нашлось и само стихотврение-шутка, написанное студентами Литературного института «Про шофершу Женю», положенное на музыку и вошедшее в репертуаре трио «Меридиан».

Вот такой плагиат, вот такое воровство образов! Как в этой связи не вспомнить строки Шекспира: «Я наблюдал за множеством цветов: / Воруют ведь! – Обычай их таков» (сонет 99), перенеся замашки растений в мир людей.

 

               Может, и на новую книгу Нади найдется хозяин? Кто знает…

 

Всеукраинский конкурс русскоязычной поэзии ежегодно проходил в Одессе. Я о нем и не знала. Впрочем, я не показатель – как-то малоактивна в этом направлении. Зато Таня Березняк знает все – ездила туда не раз, и в Киеве часто бывала на подобных мероприятиях. Откуда узнавала? Когда сказала ей, что попала в «десятку» финалистов, она с удовольствием мне сообщила, что это ерунда, не особо престижный конкурс… Сказала ей, что на Стихи.ру и Проза.ру мне предложили прислать свои произведения для участия в конкурсе «Писатель года», на что она ответила, мол, там всем подряд авторам этих сайтов предлагают… Нет, ей лично не предлагали, но она знает… Словом, ерунда. Так что твои достижения, Олечка, ничего не стоят…

А я думала, что женщины только в вопросах одежды говорят гадости друг другу…

…Косенко позвонил мне за день до окончания приема работ на Одесский конкурс.

– Как, ты не знаешь? Да он каждый год! Немедленно посылай, до полуночи успеешь!

Я открыла присланную им ссылку на условия конкурса.

Надо же… Прислать 10 виршей и написать конкурсное стихотворение на пушкинскую строку «Тиха украинская ночь».

Следом за ним позвонил Архангельский.

– Тебе Саша сообщал о конкурсе?

– Да. Сейчас сочинять буду конкурсное…

– А я уже сочинил. Давай, торопись. Косенко тоже послал, и Станислав Бондаренко… Большая компания будет. Скорее все, Бондаренко победит. Но и мы поучаствуем.

Я вскоре написала свой вирш, переслала его Архангельскому. Он одобрил. Свое стихо прислал. Мне оно показалась отличным. Я порадовалась за друга – вот как умеет! Отправила подборку и забыла об этом.

Прошло некоторое время. Звонит Косенко.

- Олечка! А ты прошла в финал! Посмотри в Интернете список победителей.

Я не сразу поняла, о чем речь. Нашла нужный сайт…

Точно! Десятка «лучших», я там есть, но нет ни Косенко, ни Бондаренко, ни Архангельского…

Дмитриевич расстроился.

– Не будем больше посылать на одни и те же конкурсы. Предупреждай, если куда посылать будешь, ладно? Чтоб не были соперниками…

– Да брось ты! Какие мы соперники? Со-авторы.

Кстати, до сих пор Архангельский слово держит… Вообще никуда ничего не посылает.

Станислав Бондаренко, я думаю, тоже не обрадовался «поражению».

Как-то он приехал в Кировоград. Мы фотографировались в «Степу» с маститым автором. Архангельский не преминул напомнить о конкурсе:

– Три мушкетера послали в Одессу нетленку: Косенко, Вы и я. А победила миледи – Ольга…

По лицу пана Станислава пробежала тень. Неприятное воспоминание? Он бросил на меня беглый взгляд…

…Точно так же он посмотрел на меня в Киеве, на книжной  выставке. Видать, всплыло по аналогии: мидели – «королева… полыни»…

А Косенко не расстроился. Во всяком случае, я не уловила фальши, когда он меня поздравлял. И в самом деле: члены жюри любых конкурсов – всего лишь люди, а им свойственно ошибаться, руководствоваться личными пристрастиями и антипатиями. Объективная оценка поэзии – вещь приблизительная. Косенко, счастливо уверовавший в свою исключительность, был надежно защищен от «ударов судьбы»… К тому же его конкурсные стихи мне показались отличными…

Он, тогда еще пребывая в дружбе со всеми, послал их по почте многим, как только написал. Я не обратила внимание на число получателей и сделала неоднозначную приписку снизу: «Твои ассоциации доступны не всем. Они – только твои. Например, отличны от Валентины Левочко…»

В смысле, что многие не врубятся в его образный ряд. Хорошо это или плохо?

Среди получателей был и Роман Любарский. Ему показалось, что я похвалила Косенко. Не знаю, что больше не понравилось – стихи Косенко или моя приписка.

Он дописал: «уссоциации… Это вам за Валю Левочко» и ниже – пародию на Косенко – абсолютно «не в дугу». Там слышался шипящий шепот этих приписок…

И это – под общим письмом.

Архангельский при встрече высказал ему: как ты обращаешься с женщиной? Мужчина не может позволять себе такой тон. И следует принести женщине извинения. Рома окрысился: а чего она его хвалит?!

Я хохотала, когда Александр пересказал это разговор. Вот ведь обида – Полевина похвалила Косенко! (Похвалила ли? – вопрос…) Дело было в литературном музее после какого-то литературного вечера. Проходя мимо, я видела, что они бурно обсуждают что-то, но не знала, что речь обо мне.

Это был один из многих камешков, брошенных Любарским в мой огород. Уже тогда мы с ним не разговаривали, и этот случай взаимной любви не прибавил…

 

Странные лабиринты отношений! Ведь в свое время именно Любарский вывел меня в «литературный свет», познакомив с Антониной Коринь! С его женой Таней мы вместе работали… Когда они уехали в Израиль, мы хоть изредка, но переписывались, не теряли друг друга из виду. Правда, лично с ним я не стала переписываться – все-таки муж подруги. Он обиделся, когда я не ответила на письмо. «Можете больше не писать!», – хоть я честно передавала приветы через Таню…

Мне было очень жаль его, когда он вернулся один. Я тогда только стала работать директором школы. Оказалось, что Тане выплатили какие-то деньги, и нужно было ее найти, чтобы она их получила. Я связалась с ней, и она прислала необходимые для получения документы. Сумма была слишком ничтожной, чтобы пересылать ее так далеко.

– Может, я Роме отдам? – спросила я Таню по телефону. – Он сейчас в очень тяжелом материальном положении.

– А какое отношение Рома имеет к этим деньгам? – резко ответила она.

Мне стало неприятно. Пусть они разошлись, разъехались по разным странам, но он все-таки отец ее ребенка…

Деньги получила мачеха Тани и подруга ее дочери…

А я с тех пор прекратила общение с ними. Сама удивляюсь причине такого отчуждения…

Как оказалось впоследствии – напрасно. Все гораздо сложнее в отношениях, и мы о многом даже не догадываемся…

Когда Роман вернулся, мы с ним нормально общались. Во всяком случае, враждебности к нему у меня не было. И, видит Бог, не я начала первой. Я его не трогала. Не провоцировала на старания сказать мне гадость по любому поводу при встрече. Сначала парировала, потом просто перестала с ним общаться.

Впрочем, как и многие другие…