«Такая длинная зимняя ночь…», роман

Не в девушке дело. Это дело супруги – поддерживать в муже любовный пыл. Но она вряд ли в такой обстановке настроилась бы на лирический лад…

Я помог водрузить на багажник велосипеда мешок, и девушка уехала в темноту. Я выждал немного и поехал следом. Вскоре догнал ее. На повороте у нее свалился мешок – веревка оборвалась, и потому водрузить поклажу было сложно.

Дорога была безлюдна, никто ее не встретил. Мы покатили велосипеды, идя рядом, придерживая груз. Она что-то рассказывала. Я слушал вполуха, вдыхал аромат ее тела: проказник-ветер дул в мою сторону…

Это было приятное общение. Она благодушно не обратила внимание на поцелуй, в ее поведении не было кокетства  и желания напомнить о нем. Дитя природы. Она понимала мой порыв и, не поощряя больше, не пыталась использовать как-то мое влечение. Мы оба знали, что у поворота расстанемся без сожаления, и каждый вернется к своему жизненному укладу, где нет места для их близости, где лишь ветер, прошелестевший в верхушках деревьев, навеет смутные воспоминания и погрузит в волну легкой тоски по несбывшемуся….

У поворота ждала моя жена. Она давно уже стояла здесь, слушая  издалека наш смех.

– Ну, до встречи! – сказала девушка и свернула на боковую улочку.

Супруга хранила безмолвие.

– Антошка спит? – спросил я, как ни в чем не бывало.

Она окинула меня презрительным взглядом.

– Мы немедленно уезжаем.

– Ты чего? – вскипел я.

– Совсем совесть потерял! За каждой шлюхой бегаешь!

Она повернулась и быстро пошла к дому, не интересуясь, успеваю ли я с мешком.

Я вошел в ворота и отвязал мешок. В домике слышались голоса: это супруга собирала вещи, а тетка пыталась ее отговорить.

Я остановился на пороге, прислонившись к косяку.

– Что ты придумала, да еще и на ночь глядя?

– Я здесь не останусь ни минуты! – отрезала супруга.

Дядька с теткой оскорбленно вышли, оставив нас одних.

– Я ничего не сделал такого, чтобы ты устраивала скандал, – ответил я. – Но теперь уже мы не можем остаться.

Я умылся, переоделся, вынес сумки на крыльцо.

– Уезжаете? – со слезами на глазах спросила тетка. – А ребеночек только уснул…

Супруга разбудила сынишку. Антошка хныкал и просился в кроватку, но она была неумолима.  Я не пытался уговаривать – она закусила удила.

Мы пошли в темноте на вокзал. В два часа ночи был поезд, и я надеялся если и не взять билет, то договориться с проводником.

Собаки лаяли по всей округе, Антошка плакал от страха – мы шли по  темным улицам, ночная прохлада  пугала малыша.

Супруга молчала, сжав губы в нитку. Я успокаивал ребенка.

На вокзале мы устроились на лавках. Зал был почти пуст, лишь парочка подозрительных типов храпела в углу. Крохотный полустанок, поезда останавливаются здесь всего на две минуты…

Билеты были – только две верхних полки в разных вагонах. Кое-как продремав до поезда, Антошка успокоился. Мы не разговаривали. Я косился на нее – она окаменела в своей ненависти. Не думаю, что всерьез подозревала. Скорее всего, то, что я осмелился общаться с женщиной у нее на глазах, взбесило ее. Я махнул рукой. Мне порядком надоела моя кабала. Как хочет. Развод – так развод.

Пришел поезд. Я забрал ребенка в свой вагон. Мы взобрались на верхнюю полку, сынишке это очень понравилось. Он прижался к стенке и сразу уснул, а я примостился с краю, едва не падая, оберегая его сон. Оставить его одного на верхотуре я побоялся.