«Золотые огоньки», рассказ

Воодушевлённый, Врак продолжил:

– Я был тихим и незаметным и подкрался так близко, что увидел длинные лапы с острыми когтями – они загребали воду в поисках добычи. Никто ещё не попался на обед, поэтому тётка Выпь была очень голодна и очень сердита.

Чик повернулся одним ухом, чтобы ничего не пропустить. История была жуть какая занимательная.

– Я хотел непременно подкрасться и выдернуть из её хвоста перо – ух и позлилась бы старая тётка! Но только потянулся, как вдруг налетел сильный ветер, луна зашла за тучи, и небо потемнело. Меня чуть не унесло, и я удержался только потому, что схватился за стебель хвоща. Большая чёрная лапа высунулась из чащи и попыталась схватить тётку Выпь. Это был сам дед Болотник! Тётка закричала, захлопала крыльями, а мне – хоть бы хны, я прыг-скок – и нет меня. Вот такой я молодец!

Лягушата зааплодировали, заквакали наперебой. Когда Врак перестал раскланиваться, то победно взглянул на оробевшего Гуша – мол, ну, каков я! Гуш ничего не мог на это ответить: у него не было никакой истории. Разве может сравниться какая-то муха, пусть и огромная, с таким приключением?

Вдруг глаза у Врака сделались большими-пребольшими. Он посмотрел куда-то поверх Гуша, и Чик оглянулся, чтобы увидеть, что же так привлекло его внимание.

– Болотник! Спасайся, кто может! – заверещал Врак, тыча вверх лапкой.

Гуш струхнул и опрометью бросился в воду, а вслед ему раздался взрыв громогласного хохота. Когда Гуш вынырнул, выглядел он раздосадованным: надо же было так легко купиться на глупый розыгрыш!

– Плыви отсюда и не возвращайся! – звонко крикнул Врак. – Трусливым с нами не место!

Вслед Гушу смеялись все. И даже Четвертинка, Коротыш, Водяничка и Плывун – это было обиднее всего.

6. Чик и Гуш играют

Гуш чуть не расплакался от обиды. Чик не стал бы смеяться, но Гуш всё равно сдержался: отвернулся в сторону и сделал вид, будто бы зачем-то разглядывает, как деловито вытанцовывают замысловатые па водомерки.

– Он наверняка всё наврал, – сказал Чик, чтобы хоть как-то его утешить. – Ты вот огромную муху победил.

– Тоже мне достижение, – хмуро буркнул Гуш. – Не такая уж большая была эта муха…

– Да зачем нам эти хвастливые квакушки? Мы и сами столько игр придумаем.

Гуш неожиданно воспрянул духом:

– А ведь правильно! У них всего-то одна несчастная кочка, а у нас для игр целое болото. Я ведь тебе ещё столько всего не показал! – И снова перекувыркнулся через голову – значит, уже что-то придумал.

Да только беда:  игры, в которые мог играть Гуш, оказались Чику не по силам.

Задумал Гуш прыгать с листка на листочек и в два счёта добрался до поваленного дерева. А Чик и пары прыжков не сделал: стоило ему лишь ступить, как листья камнем шли на дно.

Нырнул Гуш за разноцветными камушками, что прятались в иле, – достал самый большой и красивый. А Чик сунулся – только воду перебаламутил: стала она мутная, грязная, хоть глаза выколи, ничего не видно. Да и не мог Чик долго находиться под водой: воздух быстро улетучивался из него пузырьками, поэтому всякий раз он пулей вылетал на поверхность – запыхавшийся и с пустыми руками.

Не пришлась по вкусу и охота на беспокойных мошек. Язык у Чика был короткий, и сколько он ни старался, а дальше своего носа высунуть его не мог. То ли дело Гуш: он ловко выбрасывал длинный язык вперёд и с удовольствием лакомился мошками.

Насытившись, Гуш предложил Чику самому придумать игру, но тут снова вышла незадача. Лазать по деревьям Гуш не смог, хоть и пытался зацепиться лапками на шершавую кору, не смог и пускать «блинчики» по воде. Чик кинул камушек так, что тот поскакал не хуже настоящей лягушки, а Гуш даже приподнять не смог один такой «блинчик», не то что запустить его подальше.

Всё закончилось тем, что оба выбились из сил и к тому же получили нагоняй от дедушки Бересклета, которому своими играми помешали принимать солнечные ванны. Старый дед ещё долго недовольно квакал им вслед и гневно потрясал лапой.