«Второй шанс», повесть

В рассветном сиреневом небе резвятся самолеты.

-

Две официантки – темненькая и беленькая – отдыхают, опершись спинами и локтями о барную стойку.

-

Игорь стоит в полумраке у метро, задыхаясь от внимания к собственной любви. Он весь – зрение, он перебирает глазами редеющие порции людей, поднимающихся из перехода. Одно лицо… он ждет одно лицо, чтобы получить заряд в мозг и рикошетом во все свое существо.

Для порядка отметим, что вот уже девятнадцать дней, как это лицо не Вероники, а совсем посторонней нам женщины.  Да и метро другое.

Игорь верен себе. Слипшаяся прядь волос наискось застилает ему лоб, рот полуоткрыт от интеллектуального напряжения, но он все равно дьявольски красив, даже сквозь полумрак.

Или особенно сквозь полумрак.

-

Макс, вероятно, ищет самый дешевый офис. Что-то не слышно о нем.

-

А. В. снится сон, что он приходит к своей бывшей семье, но его встречают две трудноразличимые широкие плоские женщины, а еще одна, как будто в компенсацию за некондицию, выглядывает из колена коридора. А. В. вдруг коридор становится интереснее, чем эти штампованные женщины, и он пускается в путь. Одно колено, другое, в коридоре стоят какие-то ящики под ковриками, архаичные пылесосы и стиральные машины, из-под потолка опасно свисают корыта и тазы. И вдруг – нарастает тревога – откуда-то сзади и снизу появляется безымянная нога и придает А. В. ускорение в пятую точку. Он летит головой в стену – и просыпается.

Молния на потолке. Надо бы заделать.

-

Солнце садится, естественно, на западе Москвы. А ее восточная окраина давно погрузилась во тьму и потный липкий сон между двумя офисными днями.

В Улугбеково гаснет окно за окном. Засыпает самолет,  ни с того ни с сего выставленный на потеху во дворе одной из местных школ. Засыпает списанный танк в детском саду по соседству. Троллейбус мчит по пустой улице впереди собственных рогов, от полноты чувств подвывая и визжа. Между корпусов в неприятной близости мелькает МКАД.

Завтра именно здесь взойдет большое качественное солнце. Зазвонят, запоют свои казенные песни будильники – и аборигены, как один, плечо к плечу, втиснутся в узкие двери наземного транспорта, а потом всосутся в метро. И останутся здесь только дети и старики, подслеповатые старики и неразумные дети, да еще танк и самолет, на случай чего.

-

Валерий неожиданно раскрывает глаза посреди ночи. Сна ни в одном глазу.

Надо что-то делать.

Глава 5. Ненастье. Надо что-то делать

***

Зарядили дожди, холодные такие дожди. Билли открыл узкую створку окна. Потом подумал и открыл широкую створку. Замок поддался неохотно: все лето, даже в периоды удручающей жары, Билли обходился узким прямоугольником свежего воздуха, а сейчас ему отчего-то понадобился весь широкий фронт падающей воды. Билли остервенело стукнул кулаком, дернул – и окно отворилось. Теперь дышало, лилось, брызгало на подоконник и в комнату. Билли высунулся в окно чуть не по пояс, мгновенно взмок и вернулся к себе.

Он вспомнил о Веронике; ему стало жаль ее. Билли захотел освободить Веронику от тупого бессмысленного бремени. Ампутировать лишнее. Он, недолго думая, набрал ее номер с городского телефона. Подошла мать.

—  Эмма Станиславовна, — обратился к матери Билли, как всегда, чуть-чуть зверея от этого идиотского имени-отчества, — а можно Веронику?

—  Да, — ответила Э. С., — если, конечно, Володя, вы находите в этом смысл.

Билли пробормотал губами что-то, невнятное даже для него самого.