«Повесть о людях и о себе», (часть 1)

– Понимаешь, стихи – стихами, но проза – это серьезно. Здесь деталь играет огромное значение. А у тебя нет конца в рассказе. Нужна какая-то мелочь, кадр… Без этого не будет завершения.

Я пожала плечами: вроде все на месте, и конец есть. Что там дописывать нужно?

Тогда я его не поняла. Но в рассказе было что-то такое, что заставило Виктора Погребного относиться ко мне, как к потенциальному прозаику…

Передачу с Лилией Верещагиной мы сняли. Но это случилось намного позднее, чем собирались.

Это были веселые съемки: на природе, у разных деревьев, на полянке, у озера. В каждом кадре – разные стихи.

После этих съемок получился рассказик «Великая сила искусства». Я его очень люблю – как воспоминание. Там я всласть поиздевалась над всеми: над режиссером, оператором, шофером, и больше всего – над самой собой…

Когда выходил сборник поэзии «Пятое колесо», этот рассказик туда вошел в моем собственном переводе на украинский язык.

В этот же сборник вошел другой стишок в переводе Антонины Михайловны – «Посадка картофеля по-гречески».

…Идею его подсказал мой муж – он часто мне подкидывает идейки:

– Вот пишешь стишата, а как Гомер – слабо?

– А о чем?

– Ну, как мы картошку сажали.

И я подняла перчатку. Хочет, чтобы как у Гомера? А пожалуйста!

Я нашла лист бумаги и ручку (в нашем доме – это проблема) и уединилась. Мне легче писать, когда на меня никто не смотрит. (На лекциях в институте хорошо писалось – там одиночество, как в толпе. Все пишут, никто на тебя внимания не обращает…)

Итак, уединившись, я начала писать:

«На небе только взошла златоперстая Эос,

Старец почтенный златую запряг колесницу

И за навозом поехал к ближайшим конюшням…»

За полчаса справилась. Прочла мужу. Он долго хохотал. Я и не думала, что так смешно получится.

Решила испробовать на работе. Зашла на перемене в класс к Наташке  – той самой моей певице.

– Послушай стишок, – сказала я.

Тут как раз зашла еще одна сотрудница. Я и на ней решила испробовать.

Я начала читать так, как и положено читать эпос.

Одна согнулась пополам от хохота, другая обняла свою бандуру, вытирая слезы, стирая тушь. Таких благодарных слушателей у меня еще не было.

Насмеявшись вдоволь, словно от щекотки, они предложили:

– Танечке прочти.

– Ага! – обрадовалась я. – Только вы слушайте серьезно, не смейтесь.

– Постараемся, у нас уже начал вырабатываться иммунитет…

Я позвала Таню. Она чинно уселась и приготовилась слушать. Девочки стояли рядом с постными минами.

Я начала читать.

Было тихо: что-то пошло не так. Я остановилась.

– Понимаешь, – сказала Таня, – я стихи на слух не воспринимаю. Дай мне листик, сама прочту.

– Да разве это стихи? – изумилась я. Да как можно не узнать строку «Одиссеи»? – Ну, ты же помнишь, там у Гомера…

Она пожала плечами.