«Понедельник, вторник...», повесть

Формулировка – и в заявлении, и в приказе – была важна. С одной стороны, желательно не уронить честь и достоинство, не напортить для характеристики, которая могла пригодиться в дальнейшем. А с другой стороны – причина. Причину надо такую и подать так, чтобы никого не подставить, и прежде всего Федю. Причина – вот ведь как бывает! – хорошая причина была. 
Как-то, принимая у себя в санатории министра, – а было это перед самым переводом в Киев, – он сказал Гурьянычу:
– А ведь у меня еще один недостаток  имеется.
– Еще? – Федя задумался. – Ну да, мягкий ты человек, Яков, так у нас нельзя.
– Значит, и еще один есть… У меня, Федь, образования никакого, и четырех классов нет, не сложилось.
– И кто об этом знает? Аттестат имеется?
–  Нет.
– Ну?!
– Да я думал об этом. Но как-то не привык я… И никогда не мешало.
– Ну и дурак. Добыл бы справку, и дело с концом. Ладно, это мои заботы. Пока что имею право в исключительных случаях держать тебя, так сказать,  как особо ценную кадру.    Но имей в виду – отработать придется!
– Отработаю, Федь, не пожалеешь.
– Смотри!
«В связи с отсутствием у меня необходимого образования (высшего или среднего специального?) для выполнения обязанностей нач. управ. делами МСО…  – начал было писать, но, мотнув головой, скомкал, бросил в корзину –  нет, не годится, непонятно, почему столько лет министр держал его, не имеющего образования.  Ответа на этот вопрос не было. Напрашивалось: покрывал.
А если так:
«С целью обучения в вечерней школе без  отрыва от производства в системе МСО и укрепления кадрового состава  артели инвалидов прошу уволить…» Не то, не вязалось. А вопросы к министру – оставались.
Он еще поправил,  и еще, и совмещая варианты, сделал, наконец, текст заявления и на его основе – приказ о переводе.  Вышло вот что:
«С целью укрепления кадрового состава министерства, повышения организационного потенциала и внедрения передового опыта в подведомственных предприятиях, использующих труд инвалидов войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов, и принимая во внимание просьбу тов. Бедерова Я. И. о создании условий для повышения уровня его образования без отрыва от производства, приказываю перевести в артель инвалидов...»
Написал и тут же подумал, а не проще ли всего:
«По состоянию здоровья перевести в артель инвалидов имени…»
И повод был. Туберкулез залеченный, а не вылеченный, затемнение на рентгене никуда не девалось...

В столовую не пошел. Соня дала с собой немного рисовой каши на воде и пару сухариков из городской булки. – А что делать, после воскресенья и последствий в понедельник – диета – «хотя бы три дня, – уверяла Соня, – диета необходима, как воздух». 
А там – что? – подумалось. – Чем там кормиться? На высылке. Кто-то говорил – голые казахские степи. Он вспомнил Оренбуржье, 1942-й, голодную зиму на нефтезаводе – но там все-таки были колхозы и он смог наладить снабжение рабочих; там, как бы скудно ни было, – пытались помочь, решить – все, и  колхозное руководство, и заводское, и областное начальство – там соединила война, общая беда – а тут евреи, зажравшиеся враги, скрытые предатели, изверги-убийцы... 
Нет, туда нельзя, всеми силами – нельзя, ни добровольно, ни по этапу...