«Понедельник, вторник...», повесть

Сергей Черепанов

   
1953, январь, 13 (вторник), 13.50 
Развестись... И пойти туда самому? Это мог бы быть выход... Вася Орлов рассказывал, как он  в 1941-м одного по национальности немца, мужа двоюродной сестры  уговаривал (тоже почему-то по фамилии Вайсман) – развестись и поменять графу на еврея –  тогда о евреях и речь не шла – только о немцах, – развестись и поменять графу, и все, гарантия. А тот – только развелся, а графу не поменял, полудурок, прости меня, господи, и где он теперь... Сестру, правда, не тронули...
Но пока я подам на развод – и это же только через суд. И через объявление в газете: «Я. И. Бедеров вызывает С. М. Бедерову в суд Кагановичского р-на г. Киева по делу расторжения брака». Все прочитают. И протрубят. А главное, месяц ждать... Нет этого времени. Не говоря уже о Соне. 
 Зачем такой большой кабинет? – снова подумал, оглядывая его новыми глазами. Цветы на окнах. Графин на столике. Часы над дверью – квадратные, деревянный корпус. Вешалка. Шкаф с книгами и вымпелом.  Три стула у стенки и карта Украинской Советской Социалистической Республики. В углу на тумбочке – радиоприемник. Стол под зеленым сукном и перед ним – приставленный столик на четыре посетителя, и четыре стула. Дорожка ковровая. И сзади – над головой – портрет. Гордый и великий,  как меч. А за ним – отвор... Куда?.. За что?.. 
Что  еще можно сделать?..
Взял карандаш и, не раздумывая долго, написал на четвертушке нарезанной бумаги: Б, В, Н, И, Р, Ив, Т, Ю. На всякий случай он написал первые буквы имен, а не фамилий. Эти могут. Он поднял глаза и увидел их в кабинете, молодых и старых, евреев и прочих, завистника и должника... И тот отводит глаза, а эти щурятся, кто злобно, а кто насмешливо, у кого сомнение, у кого – страх... Идут буковки, следом, по кругу, руки за спину,  косятся на него... Эти могут...
Написал и, рассматривая список, вдруг обнаружил, что среди тех, кто мог бы сигнализировать, – не оказалось  женщин. 
Евреи были, а женщин как будто и нет. Ни на работе, ни дома. Тараничиха не в счет. Мужа науськает, а сама не будет. Что же до министерских, и в аппарате, и на местах, женский пол среди его недругов практически отсутствовал.  Вот оно как... Все-таки умение обаять, проявить внимание – тоже что-то значит. И  посмотреть таким фотографическим взглядом, как Жаров или Кторов, или с высоты своего роста, слегка прищурясь, как Кадочников в фильме «Подвиг разведчика», неуловимо улыбаясь...  
Кто же все-таки? Он уже знал, то есть не знал – понимал, догадывался. И ближе всего, первым был Виноградский. Да-да. Его Виноградский. Начальник общего отдела.  Радик Виноградский. – Этот твой Виноградский, – говорила Софа, – прямо без мыла готов. – И верно, готов.  Во-первых, в курсе всех дел. Если кто и напишет, то Радик. 
Или Сафронов, начальник первого отдела? Ему и по службе полагается. Вот только о чем? Туповат Коля. Почту выдал, почту принял. Отчет об услышанном передал. Так  в его присутствии никто уже и полслова не скажет… Тем более ленив он и проблем на свою голову не ищет, как и повышения.
Радик – дело другое.  Этот  и копытами стучит, и во все дырки свои пять копеек норовит вставить  – хлебом не корми.  И ему есть что изложить – даже на выбор: и насчет образования – нет, мол, у него никакого, неуч, а пост занимает, держат за что, спрашивается, за какие личные дела его покрывают, а? Впрочем, сейчас в моде будет другое: тянет «своих», выгораживает «своих», покрывает «своих», расставляет «своих». И факты у него имеются. В докладных записках на поощрение «своих» немало. Вот незадача! Яша взял третью дольку – та была уже вялой и кислой – докладные. Да, здесь есть за что. «Они»!
А что было делать, кого подавать, если в артельном деле хорошие организаторы именно «они» – с деловой хваткой, с талантом  вникать, разбираться, убеждать, связывать, объединять, вести за собой.  Вот и подавал он списки, и как ни разбавляли их ударниками производства, кто-то из «них» все-таки оставался…
Жалко, что прямо сказать ему нельзя. Начнет юлить, клясться, божиться, что никогда. А сам уже точно капнет. А как же, зря, что ли, унижался,  лебезил,  и перед кем?  Я,  мол,  за него  тяну всю работу управления (и это правда), а он по командировочкам шастает… Капнет – ведь убедил же, что не он.  Нет, прямо нельзя. Да и время другое. Ни до-,  ни военное… 
Надо уйти. Но не бежать. Надо  упредить  «сигналы». –  Здесь – Радика, дома – соседа. Не  будет их – и фельетонов не будет, и разбора на партбюро, и суда чести, – и потом…

Страницы

Выпуск №3 2015 (5)