«Казак», рассказ

К двенадцатому часу ветерок задул на Джангур-гору, заволновалось цветистое море, вздохнулось вольготнее. Почуял охотничьим нюхом Егор – приближается, вот-вот наступит выстраданный час. Даже с предохранителя снял для скорости верное ружье свое. Вдруг слышит – песня заунывная:

Ходят кони над рекою,

Ищут кони водопою…

Круть-верть головой Егор – не поймет, откуда. На дороге ни души, на дальнем взгорке Хусей машет косой – тот петь не станет. А песня надвигается, монотонная, как тоска:

К речке не идут –

Больно берег крут.

– Откуда?! – нервничает Егор.

И в этот миг огромная тень накрывает его, он явственно слышит свист крыльев. Раздувая ноздри, по-молодецки вскидывает ружье и… столбенеет от ужаса: птица – не птица, ероплан – не ероплан – несет под собой человека! А тот, увидев Егора-охотника, закладывает безумный вираж, падает за кукурузой, а уже оттуда живо интересуется, не охерел ли часом старый, и скрывается в овраге, не дожидаясь ответа.

Придя в себя, Егор с трудом бредет в балаган, прячет ружье, ложится на подсохшую траву у балагана, незрячими глазами смотрит сквозь бушующий июль в упрямое небо, и в светло-карих зрачках его отражаются десятки этих птиц-еропланов. Как сквозь сон слышит Егор разговор Николая с зятем о первенстве страны по дельтапланеризму, о том, что завтра зять улетает на Алтай, к Шукшину, писатель такой был, и вдруг говорит не то радостно, не то удивленно:

– А орел-то наш выше энтих… планов.

Но его не услышали.

– Ничего, отец, вернусь – докосим! – убежденно говорит зять. – А там, верно, Николка ваш в отпуск подъедет, управимся.

Егор вдруг осознает, что ничего не загадывает наперед, и ему становится страшно. Он усиленно думает о том, что вот откосятся они, пасеку увезут, а там… А что будет там, он не может ни вспомнить, ни придумать.

От Кубани золотыми островками пшеницы восходила к небу середина лета, а в небе над нелепым разноцветьем дельтапланов верховно распростер крыла орел.

1987–1988