«Янтарная комната», роман

Рита нетерпеливо разорвала его. Тётя Бэтя всегда писала одно и то же, но Рита очень любила получать письма.

Бумага шелестела в руках у матери. Юля думала о том, что ни с кем на свете ей не может быть так хорошо, как с сестрой. И насколько стало бы интереснее, веселее… необыкновеннее! – если бы вместо мамы здесь лежала Саша.

И всё же… Юле не хотелось, чтобы оно вернулось – то, яркое, сложное счастье. Почему-то вдвоём с мамой ей жилось лучше. Чего-то было больше в их тихом простом существовании. Юля поняла это лишь недавно.

– Пойду всё-таки съем котлету.

– Обязательно с хлебом, Юля! Возьми ещё огурчик в холодильнике.

Юля хлеба не взяла. Стояла у окна, жевала. За последние годы деревья разрослись. И не было видно ни длинных клумб внизу, ни детей, ни сохнущего белья. Только сомкнувшиеся кроны.

– Слышишь, Юля? Саша с Борей были в гостях у тёти Бэти!

– Ну и что там?

– Сейчас… Вот. "На прошлой неделе к нам приезжали Сашенька с мужем. Они у нас были три дня. И я спешу сообщить тебе своё впечатление..."

Золотые кроны качались, качались… Будто пытались увернуться от ветра.

– "…Во-первых, ты на меня не обижайся. Твоя Сашенька красивая, но он ещё красивее. Он такой красавец, что на него смотреть – это всё равно как на солнце смотреть. Глаза болят! Я должна тебе сказать, что Сашенька похудела. А ей лучше, когда она немножко поправленная. Так что раньше она была красивее, а теперь красивей Юля. Но она очень хорошая девочка. Она ходила с Соней на базар покупать сливы на повидло. И помогла ей варить повидло по новому рецепту. Я тебе должна сказать, что в этом году слива у нас очень дешёвая. А такого мужа, как твой зять, надо ещё поискать. Он её носит на руках во всех отношениях. Все мои…"

Юля высунулась в окно. Уличный гул перекрыл голос матери.

Ну и что? Действительно – "носит". И Юля, когда вернулась от Саши, – тоже всем об этом рассказывала. С превеликим удовольствием. Вот и сегодня в кафе – хвастала перед случайными, в общем-то, девчонками, какая у них красивая комнатка. Как он ругался, когда Саша вымыла в его отсутствие пол. Как не позволяет ей гладить даже её собственные вещи. Как, возвращаясь со службы, обязательно приносит ей цветы.

Юлины рассказы слушали с завистью – кто с тайной, кто с откровенной. И она радовалась, почти торжествовала. Но…

Юля была… Будто одна против всех. Эти самые "все" считали такой вот брак настоящим чудом. Необыкновенной удачей для "бедной больной" Сашеньки. А Юля всегда знала, что у Сашеньки и не могло быть по-другому. Более того, Сашенька, по её мнению, заслуживала даже ещё лучшего.

Почему? Юля не смогла бы ответить. Она встречала девочек красивее, чем Сашенька. Да и не умела Сашенька ничего такого особенного. Не пела, не играла на пианино, как тётя Зоя. Не знала толком ни одного иностранного языка. Не сочиняла стихов. Не рисовала. Ну да, Юля гордилась Сашенькиными вазочками и картинками из янтаря – но ведь это, как ни крути, было рукоделие, а не произведение искусства. Что ещё… Сашеньку считали замечательным экскурсоводом. Юля сама ни разу не бывала на её экскурсиях, но собирала все отзывы о ней.

Иногда она просто перебирала в памяти: кто и когда похвалил Сашеньку. Вспоминала с благодарностью доцента, у которого Сашенька писала дипломную работу. Как он упрекал Сашеньку за отсутствие тщеславия, за то, что она не хочет поступать в аспирантуру. Юля с удовольствием пересказывала повсюду слова доцента: "Ваш диплом – почти готовая кандидатская!" Но, разумеется, и это было не так уж важно. Подумаешь, кандидатская! Видала их Юля – очкастых сухопарых "кандидаток"! Ничего интересного. А Сашенька…

Юле казалось, что всем, кто хоть ненадолго сталкивается с Сашенькой, – должно быть так же хорошо, как и ей, Юле. Конечно, Саша для неё – идол. Старшая сестра. В сущности, она и воспитала Юлю, а вовсе не родители. Но это было всё-таки не главное. Куда важнее было что-то другое – непонятное, недоступное Юле.

Дима! Вот кто, наверное, понимал то, о чём Юля могла только догадываться. Иначе почему бы так дорожил он дружбой с Сашенькой? Ведь у него все друзья были если не писатели – то художники, актёры… Значит, что-то он в ней видел?

Конечно, Дима намного старше Сашеньки, и жена у него замечательная. Но если бы Юле пришлось выбирать, то она выбрала бы для Сашеньки именно Диму.

Или Сергея.

Впрочем, думать о Сергее Юля себе не позволяла. Всегда испытывала острую, режущую боль – будто случайно прикоснулась к раненному месту. Что бы там она ни говорила подружкам и матери с отцом – неуклюжий замкнутый Сергей подходил Сашеньке больше, чем красавец Боря.

Чего-то для Юли было слишком много в Бориной красоте… Может быть, эти щеки, по-детски пухловатые. (Даже странно, что на них так быстро вырастает жёсткая щетина.) Весь удлинённый овал его лица казался ей слишком правильным, слишком гладким. Слишком большими ей казались глаза, слишком длинными – ресницы. И рот совершенно женский – хоть наводи его помадой! Впрочем, по-мужски большой и твёрдый.

Юля знала прикосновение этих твёрдых губ. Два раза он чмокнул Юлю в щёку: когда встречал её на вокзале в Сторожкове и когда провожал.

Он вообще был очень добр к Юле и всячески подчёркивал, что относится к ней как к родной сестрёнке. Она ценила его великодушную ласковую дружбу – и всё же радовалась каждый раз, когда, проснувшись утром, обнаруживала, что он уже ушёл на службу.

Так странно: едва за ним закрывалась дверь – Юле начинало казаться, что он не просто вышел из дому, а испарился – сразу же, прямо на пороге… Исчез из мира.