«Янтарная комната», роман

Они с Сашей тут же начинали свою ежедневную возню. Почему-то совсем не мешала хозяйка, одинокая моложавая женщина, которая постоянно крутилась рядом, принимала участие во всех их мелких развлечениях. Часто они даже завтракали втроём. Выносили кофе и бутерброды во дворик. Там, под двумя старыми грушами, Боря установил замечательные качели. На длинном сиденье они свободно умещались вдвоём. Хозяйка всё время "пугала" Юлю, делала вид, что хочет занять её место рядом с Сашенькой...

Какое это было блаженство! Запах утра, запах сырой травы, ласково стегающей по босым ногам. Визг расходившихся качелей, вкус свежего масла, зелёного огурца, сорванного с грядки. В хорошую погоду они валялись под деревьями на старом одеяле. Читали по очереди вслух. Болтали, болтали о разной чепухе. Ничего другого Юле не хотелось. Не хотелось ни на речку, ни в лес. Тем более – тащиться на автобусе куда-то в Тернополь, в Черновцы, смотреть "достопримечательности".

В те дни, когда Сашенька должна была идти в библиотеку, Юля исправно отправлялась с ней. Вертелась рядом, пока сестра подбирала и выдавала книги.

Юле нравился библиотечный полумрак, нравился запах книжной пыли, рыхлого дряхлеющего картона. Она почти не читала. Рылась с удовольствием на стеллажах, смотрела картинки в старинных книгах. Старинных книг было много, и все на иностранных языках. Немецкие, французские, румынские... Книги эти стояли не для красоты, не для количества: их брали старички из местных – интеллигентные, странные. Некоторые еле-еле объяснялись по-русски.

Заходила и молодёжь. По большей части жёны офицеров. Некоторые не за книгами или журналами, а просто так, поболтать с Сашенькой.

Юле было приятно видеть, что читатели – и старички, и молодые – влюблены в её сестру. Весь городок как-то по-особому относился к Сашеньке. Даже не к Сашеньке – а к этой молодой семье. Будто их брак является достоянием каждого, кто живёт рядом. Будто их счастье даёт и другим надежду на лучшее. Всем почему-то нравилось, что Сашенька отнюдь не идеальная хозяйка. О её кулинарных достижениях по городку ходили анекдоты. Поначалу Юля недоумевала, когда слышала разные шуточки и намёки: ведь Сашенька всегда помогала маме на кухне и готовила не хуже, чем мама. Юля ожидала, что для мужа она будет стараться, что-то выдумывать. Но… Честно говоря, Сашенькино легкомыслие смущало Юлю. Саша не готовила, не убирала, а… забавлялась.

Библиотека хозяйки состояла исключительно из книг по домоводству и кулинарии. И Сашенька иногда по полдня занималась изучением диковинных рецептов. Декламировала их сестрёнке нараспев, с подвыванием. Читая какое-нибудь описание салата, сделанного по всем правилам – с медвежатиной, лосятиной, тетеревятиной и прочими такими же важными ингредиентами, – они покатывались со смеху. К сожалению, дело не всегда ограничивалось чтением: некоторые доступные рецепты вызывали у Сашеньки творческий зуд.

– Надо же! Как интересно! Должно получиться просто потрясающе! – шумела Сашенька и тащила упирающуюся Юлю на кухню.

Там они час за часом что-то крошили, "пассировали", ставили под пресс, взбивали, смешивали – и хохотали, хохотали непрерывно. В этом прожигании времени участвовала и хозяйка.

Однажды Юля упрекнула сестру:

– Ну сколько можно дурачиться на кухне? Почему ты совсем не занимаешься янтарём? Раньше у тебя янтаря не хватало, радовалась каждому осколочку… А теперь целая куча валяется без дела!

Сашенька даже растерялась. Будто ей напомнили о чём-то давным-давно забытом. А потом ответила:

– В том-то и беда, что его слишком много. И потом… Он и так красивый. Зачем портить?

– А вот это всё мы не портим?! – Она ткнула ножом в гору намытых овощей. – Посмотри, какая редька потрясающая! И вообще… Кто варит редьку?! У нас же гадость получится! Настоящая отрава!

– Неужели, – почти серьёзно возмутилась Сашенька, – киргизы стали бы есть отраву?!

Кстати, пока готовили – всё и пахло, и выглядело вроде бы неплохо. Но вот результат… Сами кулинарши предпочитали обойтись бутербродами. И только Сашенькин идеальный муж с благородной решимостью ел всё подряд, устраивая иногда настоящий балаган. Он изображал то мужественное смирение, то восторженный экстаз: мычал от удовольствия, закатывал глаза... До того смешно и забавно – хоть показывай по телевизору!

В такие минуты Юля его почти любила. Ей становилось действительно хорошо в их доме. В этом спектакле у неё появлялась собственная роль – роль зрительницы.

Но едва представление заканчивалось, Юля начинала чувствовать себя ненужной. Она мешала. Даже тогда, когда они просто сидели и смотрели телевизор. Юля объявляла, что хочет пораньше лечь, и отправлялась в свою комнатку. Если было слишком рано – выходила "пройтись перед сном".

А Саша, будто не понимая ничего, увязывалась за ней на улицу. Бориных разочарованных взглядов она твёрдо не замечала.

По выходным Юля вообще мучилась. Всё боялась, что обернётся – и увидит, как за её спиной они переглядываются, подают друг другу какие-то знаки. Боялась увидеть досадливую Борину гримасу – и умоляющую укоризну в Сашенькиных глазах. "Потерпи! Ведь она приехала ненадолго! Через несколько дней она уедет – и мы снова будем только вдвоём".

А ведь он был таким милым, таким ласковым, таким заботливым с Юлей! Без конца повторял, что всю жизнь мечтал о младшей сестрёнке. И всё равно сверлило Юлю нехорошее подозрение: вот, мол, старается "охмурить", произвести впечатление...

Ещё неприятнее было думать, что это он старается для Юлиных родителей: вот, мол, вернётся Юля домой и расскажет им, как у Сашеньки всё замечательно. Какой у неё заботливый, надёжный, преданный муж.